То, что они спустя года продолжали там ее дожидаться, говорило о многом. Маг все ещё не терял надежду.
— Значит, к другу пришла? — усмехнулся он криво. — Ладно, готов быть тебе другом.
Аня поморщилась — их отношения начинались с дружбы. Как же давно это было…
Сводить шрамы восемнадцатилетняя магичка приходила дважды в неделю: во вторник и субботу. Молодой целитель понравился ей с первого взгляда — чуткий, деликатный, во время сеанса заставлял забыть обо всех невзгодах. А еще девушка не раз ловила на себе его нежные взгляды, и это притом, что прикосновения врачевателя к ее обнаженной коже оставались целомудренными и аккуратными.
И Аня решила, что лучшего проводника во «взрослую» жизнь не найти. Нет, среди магов и тем более оборотней желающие отыскались бы быстро, но что-то подсказывало: это только усложнило бы ее ситуацию. Да и не забывала она, что если веры честны в чувствах, то те же колдуны не станут строить серьезных отношений с вампирозависимой. Так, незначительная интрижка, не более.
А Давид был другим — серьезным, понимающим и зрелым не по годам. И вдобавок влюбленным.
Он держал оборону стойко, честно стараясь удержаться в рамках отношений целитель — пациентка. И даже заявил Булату, что не может больше лечить его падчерицу.
— Не устраивает плата? Назови сумму сам, — предложил Вожак северных вервольфов, пристально глядя на мага.
Тот досадливо поморщился:
— Не в этом дело.
– А в чем?
Он ответил честно, ожидая в любую секунду сокрушительного удара в челюсть:
— Ваша падчерица ко мне пристает.
Белоснежных зубов маг не лишился — Владлен, подавив клокочущий внутри смех, вопрошающе приподнял бровь.
— И что? Скажешь, что она тебе не нравится?
От неожиданности целитель, до этого отказавшийся присесть, с трудом на подкашивающихся ногах добрался до кресла. Он и подумать не мог, что вервольф обо всем знает: и о его неравнодушии к Анне, и о ее неловких попытках соблазнения.
— То есть вы не против, если она станет моей девушкой?
— Я уважаю выбор моей дочери, — мягко подтвердил вер и встал из-за массивного стола.
Высокий, крупный мужчина походкой хищника на охоте подошел к целителю. Упершись руками в подлокотники кресла, навис над ним и тихо объяснил:
— Я очень люблю свою жену и ненавижу, когда ее что-то огорчает. Сейчас единственное из-за чего переживает Лидия — это душевное спокойствие дочери. Сумеешь отучить Анну дергаться при малейшем шорохе, скажу тебе спасибо. Но если ты обидишь нашу девочку…
