Масса золота летит в наполняемую циклопами пропасть в тот самый миг, когда Великий Жрец, приносящий жертву, неистово раздирает горло огромного грифа и пьет его свежую кровь. В алхимии это соответствует идее превращения чувств или ощущений в формы, а форм — в чувства или ощущения, что соответствует древним ритуалам египетских жрецов.
Этой идее пролитой крови и материального превращения форм соответствует идея очищения. Речь идет о том, чтобы отделить полученный результат от любого ощущения, от непосредственного и личного наслаждения для жреца, чтобы эта вспышка, этот взрыв быстрого исступления смогли вернуться, не отягощенные плотью, к принципу, из которого они вышли.
Отсюда эти бесчисленные помещения, посвященные одному единственному действию или даже простому жесту, крохотные каморки, которыми словно нафаршированы подземелья храма, его бурлящее нутро. Ритуал омовения, ритуал ухода, возвращения, лишения; ритуал полной обнаженности — во всех смыслах; ритуал разрушающей силы и неожиданного скачка солнца, ритуал появления дикого вепря; ритуал ярости альпийского волка и ритуал упертости барана; ритуал эманации мягкого тепла и ритуал великой солнечной вспышки в период, когда принцип мужского начала отмечает свою победу над змеем, — все эти ритуалы, на протяжении десяти тысяч комнат, следуют один за другим ежедневно, из месяца в месяц, от одной пары лет к следующей паре лет; и они повторяются от одеяния до жеста, от шага до струйки крови.
То, что при отправлении ритуалов религии Солнца, как это происходит в Эмесе, находилось снаружи и было видно толпе — лишь часть, смягченная и сокращенная. Только жрецы Пифийского Бога смогли бы раскрыть все мучительное, болезненное и отвратительное, что содержится в их религии.
Если вращающийся фаллос, на который надевалось множество платьев, обозначает все черное, что таится в культе солнца, то шумные этажи, которые уводят идею солнца под землю, через свои ловушки и колдовские обряды, как бы разрубленные на частицы отдельными краткими ритуалами, физически представляют мир бесконечно мрачных идей, для которых обычные истории полов — не более чем оболочка.
Эти идеи, определившие солнечный культ в том виде, в котором он существовал в Эмесе, приближаются к космическому злу принципа, для которого любой ошибки, периодически совершаемой людьми, было достаточно, чтобы предоставлять отвратительные отверстия для плотских наслаждений, боготворя его за то черное, что в нем имеется.
