— У тебя есть этому другие объяснения?
— Нет, но…
— Вот то-то и оно.
Ари никогда не признавала, что она неправа. Тяжело, наверное, с таким качеством людям жить. Или, наоборот, слишком легко. Не знаю. Я, например, всегда думаю, что я неправа. И это сложно. Видимо, у меня заниженная самооценка.
Тут мимо прошли Томас, Сидни и Билли. Сид посмотрела на меня с какой-то грустной улыбкой. Мол, прости, но сегодня тусуюсь без тебя. В каком-то смысле я её понимаю. Её место в компании всегда держалось на волоске, на очень тонкой ниточке. И если она сейчас пример мою сторону, то всё полетит к чертям.
Они прошли мимо, но словно в замедленной съёмке. Всё вокруг для меня потухло. Я видела только их троих. Угнетённых. Подавленных. Нет, даже не подавленных, а раздавленных, изрезанных, израненных. И это было очень больное зрелище. Всё внутри меня свернулось в такой тугой узел, который очень сложно развязать.
Шаг, второй, третий…
Всё — серое, и лишь они выделяются из этой массы. И слышу только то, как их ноги ступают на землю. С таким характерным шарканьем.
А потом у Томаса звонит телефон.
Он вынимает его из кармана, смотрит на экран…
И по его лицу видно: этот звонок ничего хорошего не предвещает.
Мы были возле пропасти, у края,
И страшный срыв гудел у наших ног,
Бесчисленные крики извергая.
— Данте Алигьери "Божественная комедия"
Томас
Раньше телефонный звонок не смог бы меня удивить, обескуражить, ошеломить. Раньше.
Хотя и сейчас он меня не удивил. Удивить — это слишком простое слово, а то, что я почувствовал на самом деле, описать словами невозможно ни при каких условиях.
Шарлотта, увидев моё лицо, тут же вскочила с места и подошла к нам, будто мы и не ссорились.
— Кто звонит? — громко спросила она.
— А тебе зачем? — тут же влез Билли. — Опять доложишь?
Чарли отвечать не стала, а просто выхватила телефон у меня из рук, причём я и возразить-то не успел — она оказалась чрезвычайно быстра. Мелодия звенела у меня в ушах так, будто это был единственный оставшийся звук во всём дворике.
А перед глазами стояла фотография, которая появилась на экране при звонке.
И имя звонившего.
Звонившей.
Я услышал, как телефон упал на траву. Опустил взгляд и увидел, что упал не только телефон. Чарли сидела, приложив ладони ко рту и глядя на виновника происшествия. А мелодия всё звенела и звенела, всё звенела и звенела…
— Это невозможно, — сказала она. — Невозможно.
Я был согласен с ней. Да, сейчас, когда я прекрасно понимал, что она предала нас ради каких-то немыслимых идеалов, ради подруги, ради… да не знаю, ради чего ещё. Да, сейчас, понимая это, я всё равно был с ней согласен. Потому что она была права.
