Пауза.
— Логично. Тогда постараюсь завтра сама найти. Будешь пить два раза в день — утром и перед сном. Если повезет, то станет меньше тошнить, нет — просто успокоишься.
Я, конечно, понимаю, что от девушки в 24 года сложно ожидать, что она будет считать, что детей приносит аист. Особенно учитывая, что выросла она при дворе Лиотиссии, а матушка ее — Гаэнэ. Знать признаки беременности она не обязана, но может. Вот откуда, скажите, откуда она знает о всяких «бабьих корнях»? А что, внебрачный ребенок — скандал, достойный принятых мер… А строит-то из себя!
— Намина, исса, вы уже закончили? — нет, все-таки не стоило так сильно хлопать дверью. Ох, голова моя, голова!
— Миранир, какая муха вас укусила?
— Кэйли, уж осень на дворе, откуда здесь взяться мухам?
— Тем удивительней сей факт!
— Ливиния, вы можете идти. А вас, намина, я попрошу остаться.
Кэйли выдержала вежливую улыбку, пока Ливиния не закрыла за собой дверь, после чего не менее вежливо поинтересовалась:
— Намин Миранир, вы не потрудитесь объяснить свое поведение?
— Намина Кэйлинэ, вы не потрудитесь объяснить источник своих глубоких познаний в области борьбы с первыми проявлениями беременности?
— Так ваше негодование вызвано моим моральным обликом?!
— А у тебя он есть?
— А ты смог бы его узнать, если бы встретил?
— Я мужчина!
— И вот ведь какая несправедливость, — обратила она свой взор к богам, видимо, не удовлетворяясь моим мнением по этому поводу, — если я сейчас скажу «а я — женщина», то паду в твоих глазах как недостойная.
— А ты — женщина?
— Ранир, у меня что, недостаточно выражены половые признаки? Или ты, с присущей тебе деликатностью, пытаешься таким образом выяснить некоторые приватные аспекты моей личной жизни?
— Тебе по статусу не полагаются приватные аспекты личной жизни.
— И это безмерно огорчает, — она помолчала. — Я не обязана отвечать, но все же удовлетворю твой нездоровый интерес. Да, я действительно знаю, как бороться с неприятными симптомами беременности. И как проходят роды, я — о, ужас! — тоже знаю. Моей кормилицей была повитуха, и так случилось, что мне было интересно все, чем она занималась.
— И куда в это время смотрела твоя мать?!
— Мне кажется, тебе, с твоими высокими нравственными ценностями, этого лучше не знать, — ее слова настолько сочились сарказмом, что тот просто капал на пол крупными каплями. — А потом матушка направила нас учиться к дворцовому лекарю: ну, там, знаете: яды, афродизиаки, прочие дворцовые шалости, — на этих словах она фривольно взмахнула ручкой. — В общем, как выяснилось, лекарь наш разбирается не только в этом, но и во многом другом. Даже не знаю, как матушке удалось найти такого стОящего врачевателя. И он тоже многому меня научил. Во всяком случае, теперь, даже просто наблюдая за людьми, я могу сказать, что у Нидарии проблемы с пищеварением, Грэди не так давно был ранен в левую ногу, а у тебя периодически болит голова — скорее всего, как результат травмы. И я бы могла ее снять эту боль, но ты так трепетно относишься к вопросам морального облика, что, боюсь, прикосновения столь низменной особы, как я, могут нанести вашей светлости неискупимое оскорбление.
