Если бы не трагичный тон, я бы даже поверил, что она действительно торопится нас покинуть. Я наклонился в сторону Недотроги и вырвал взглядом из ее тетрадки:
Оторвали мишке лапу —
Он от шишки окосел.
И бычок свалился на пол.
Зайку бросили. Совсем.
Слон уснуть никак не может,
Исса плачет над мячом.
И никто нам не поможет.
И вообще мы все умрем.
— Миранир, вы простите, но у меня есть к Ливи несколько вопросов, которые непосредственно к вашему делу не относятся. Я бы даже сказала, это исключительно женские вопросы. Вы бы не могли нас ненадолго оставить? Боюсь, иссе будет неловко обсуждать их в вашем присутствии.
Какие мы нежные!
— Разумеется. Рад был бы продолжить нашу беседу, но вынужден откланяться, — я поцеловал воздух у запястья Ливинии и вышел. Ничего, мы не гордые. Послушаем обсуждение женских вопросов в наше отсутствие. Ибо для чего же еще существуют замочные скважины?
Ой! Ну не надо так больно!
— Ранир, я бы попросила вас оставить нас СОВСЕМ одних, если вы не возражаете.
Возражаю, конечно.
— Кэйли, о чем вы подумали? У меня просто от жилета пуговица оторвалась!
— Вот и замечательно. Пойдите поищите свою пуговицу, например, возле во-он того дивана, там и светлее, и удобнее, и безопаснее.
— Ну раз вы так настаиваете!
Да какая, собственно, разница? На стенах в этой части дома сэкономили, а слушательные трубки пока никто не отменил. Послушаем возле другой стены.
… Бах! Это Кэйли проверила, нашел ли я пуговицу. Настойчивая девушка, что сказать.
— На каком ты сроке?
— Вы о чем, намина? — ответила Ливи голосом «не был, не имел, не привлекался».
— Когда у тебя в последний раз были женские недомогания?
Хм, похоже, пара консультаций Тагарду бы всё же не повредила…
— Ливи, я знаю, что ты беременна, — продолжала настаивать Недотрога. — Тебя тошнит по утрам, ты похудела, но при этом у тебя увеличилась грудь — это видно по твоим нарядам. Ты стала вспыльчива и плаксива.
— Намина, как вы можете такое говорить? — в голосе Ливи звучала робкая надежда: «Может, пронесет?». Я, в отличие от нее, в чудеса не верю.
— Не бойся, я даю слово, что не скажу ни слова твоей матери.
Мне пришлось очень сильно прислушаться, чтобы расслышать ответ:
— Два месяца назад.
— Лекарю не говорила?
Пауза.
— Разумеется, не говорила. Я задала глупый вопрос, он бы сразу доложился Нидарии. А вообще кто-нибудь о твоем… положении знает?
Еще одна пауза.
— Тогда так. Штормить тебя, увы, может еще долго, месяца два, хотя возможны варианты. Примерно столько же со стороны ничего не будет заметно. Тебе было бы полезно попить настойку, которую повитухи называют «бабий корень». У тебя верные слуги есть?
