Кристина опять рассмеялась, задыхаясь. Зная, что его терзает, мучает этим смехом, касанием своих губ к его коже в расстегнутом вороте сорочки. На секунду уткнулась макушкой ему в ключицу. Через ткань сорочки прижалась губами к груди Кузьмы, там — где сердце бухало сейчас. Где под тканью и жесткой порослью темных волос татуировка в виде буквы «К» пряталась. Набитая так же давно, как и кулон на ее шее болтается.
Хорошо, что помадой никогда не пользуется.
Мазохисты оба.
Отступила. Резко отвернулась к окну, прижав глаза двумя руками, чтобы позорно не разреветься. Хватит, вчера нарыдалась. Кузьма на долю секунды дернулся за ней всем телом, словно мозг еще не успел вернуть контроль над подкоркой. Но тут же застыл. Хрустнул кулаками в тишине кабинета.
— Не делай так. Для суставов вредно, — машинально одернула Кристина.
Он сардонически рассмеялся. И сквозь зубы что-то невнятно пробормотал. Она не переспрашивала.
Глубоко вдохнула, окончательно загоняя все эмоции глубоко в себя. Выдохнула. Черт! Вся им пропахлась. Этим парфюмом. Халат, волосы… Встряхнула руки, прогоняя дрожь, и начала косу по новой заплетать.
— Где резинка? — повернулась к Кузьме с вопросом.
Он протянул ей искомое, явно неохотно, но и не споря.
— Сейчас в лабораторию позвоню, предупрежу. Туда сначала сходим, все анализы возьмем, — решила она, подвернула волосы и натянула шапочку на голову. — Заодно проветришься, сердце успокоишь, — заметила Кристина, улыбнувшись так же криво, как и он. — А потом на ЭКГ.
Кузьма только плечами передернул, показывая, что ему все равно, что она с ним делать собирается. Лишь бы рядом находиться не мешала.
__________________________
*cito (лат) — срочно
Она оперлась о подоконник, практически сев. И молча наблюдала за тем, как Марина Семеновна, немолодая медсестра, дежурившая сегодня в функциональном кабинете, «расставляла» датчики аппарата по грудной клетке Кузьмы.
Кристина и сама умела это все делать. И запись снимать. Не ее рабочая задача, но уметь надо. Но все же не рисковала. Слишком велико искушение.
Кровь на общие анализы у него уже взяли, и сейчас в локтевой ямке был наклеен кусочек лейкопластыря телесного цвета. Кузьма порывался отодрать, едва они из лаборатории вышли. Не любил всего такого. Она не разрешила. Сама не знала почему. Из вредности, может. Отрезала, что сорочку испачкает. Перетерпит. Будто бы она ему эти рубашки стирала, ей-Богу! Какая разница?
Теребила крестик на своей цепочке и думала. О всяком, о прошлом…
