Но вместо всего этого Кристина вдохнула поглубже.
— Где мама? — повысив голос, чтобы Рома услышал, поинтересовалась она, заметив, что в квартире тихо. Только их возня и слышна.
— В магазин вышла, захотела пройтись, — Рома вернулся в комнату, выложил на комод техпаспорт и ключи от машины. — Я вам оставлю, мало ли что, вдруг какая-то острая необходимость, чтоб вы с транспортом были. А я и так доберусь, — вроде бы успокоился.
И поглядывал в ее сторону чуть виновато. Видимо, и сам понимал, что зря вспылил.
— Спасибо, — Кристина улыбнулась и подошла к нему, обняла крепко, устроив голову на плече.
Рома ответил ей таким же объятием. Прижался губами к волосам.
— Елки-палки, жалко, что времени нет совсем, сумасшедшая неделя, — чуть ласково протянул он, погладив ее щеку. — Мы никак не пересечемся. Уже и забыл, когда с родной женой в одной постели оказывался. Надо с этим срочно что-то делать, — жарко прошептал ей на ухо, сжав пальцами бедро.
Кристина рассмеялась, запрокинув голову.
— Да вроде после завтрашнего утра у обоих светлый промежуток, Ром. Нагоним. Я сейчас все равно что то бревно — не оценю твоих порывов, — потерлась лицом о шею мужа. Поцеловала его в щеку.
Рома рассмеялся.
— Та да, после трех ночных за неделю — неудивительно, киса. Тут все биоритмы сбиваются. Отдохни сегодня хорошо, и я завтра отосплюсь, а потом… — он многозначительно повел бровями и крепко поцеловал Кристину в губы. — Все, побежал. Мало ли, что там с транспортом сегодня, не хочу опоздать.
Напоследок погладив ее по плечу, Рома вышел в коридор. Кристина потянулась следом, чтобы провести, растирая шею и щеки. Еще действительно не отоспалась. Не отдохнула толком.
Роман быстро оделся и, еще раз обняв и поцеловав ее на прощание, ушел. Кристина закрыла двери, мысленно продумав, все ли утром сообщила мужу о состоянии пациентов в отделении, пока чай пила? Вроде бы ничего не упустила, не хотелось о чем-то важном забыть. Зашла на кухню, чтобы воды выпить, уже предвкушая, как снова уляжется. Спросонья взяла первую попавшуюся чашку, уже почти налила минералки, когда увидела, что посудина грязная, на дне плещется кофейная гуща. Видимо, Рома пил перед уходом. Уже почти отставила в раковину, когда что-то дернуло поднести к лицу и понюхать.
Вот тут захотелось выругаться словом, которого она, по идее, знать не должна была. И не пробуя, могла поклясться, что туда плеснули коньяка. А еще и возмущался! Нет, ясно, что доза там не та, чтобы опьянеть. Но общая тенденция настораживала. Особенно потому, что он только шел на дежурство. Да и беспокоило стремление Ромы скрыть свою потребность в таком стимуляторе.
