Поднимаюсь на второй этаж, где у моей мамы до сих пор стоит пеленальный столик для тех случаев, когда ее навещают внуки. А их у нее девять. Женщинам в моей семье нравится заводить детей. Это было заложено в нас с рождения: замужество, хороший муж христианин, а затем рождение множества детей. Только у моей мамы трое. Она бы хотела иметь больше, но это не было Божьим планом для нее. Долгое время это расстраивало ее, потом моя старшая сестра вышла замуж и подарила ей внука… а следом за ним еще одного. Затем замуж вышла Лорен и сделала то же самое. Сейчас дома осталась только я, хотя, похоже, ненадолго, судя по родителям.
Об этом я также не позволяю себе думать.
Я переодеваю свою племянницу и трачу несколько лишних минут на игру в «ку-ку». Ее смех помогает очистить какашки, которые повсюду, благодаря веселью эта задача перестает быть такой уж отвратительной.
Пока я спускаюсь вниз, мои маленькие племянники носятся вокруг меня, они кричат и визжат, пока играют. Я возвращаю свою племянницу на ее стульчик на кухне и даю ей еще клубники. Она что-то булькает, что означает, как я надеюсь «Спасибо, тетя Ханна, ты самая лучшая тетя и я так тебя люблю!». Я глажу ее кудрявую головку.
Лорен указывает на столешницу, где ждут чистки овощи.
— Я подготовила тебе место.
Ответ зависает на кончике моего языка, но я была выращена послушно делать все, что мне скажут. Я смотрю на свою маму, но она слишком занята, добавляя приправы в огромный горшок на плите, чтобы услышать это.
Это вечер пятницы, единственный вечер, когда я свободна. Я едва ли могу выбраться из дома, но я должна. Я не могу пропустить сегодняшний вечер.
— Ну, хм… — я играю с кончиком косы на спине, которая достигает моей попы. Возразить — для меня почти нереальная задача. — В это время обычно я ухожу. Домой к Саманте, помнишь?
Моя сестра старается не кривить лицо, она выросла на тех же правилах, что и я. Она никогда не понимала, как мои родители позволили мне это, даже несмотря на то, что это для благого дела (или это то, во что они верят).
— Твоя семья придет на ужин. Ты не думаешь, что это важнее?
Я снова нервно перевожу взгляд на маму, молясь, чтобы она вмешалась. Она все еще отвлечена, и я знаю, что моя сестра победит и я застряну здесь до ночи.
Все, что я могу сделать, это кивнуть, соглашаясь. Временами происходит что-то такое, что ты называешь отстойным.
Я завязываю фартук на талии, пока иду к своему месту на кухне, и сдерживаю подступающие слезы. Мой отец сказал бы, что из-за этого глупо расстраиваться, что есть голодающие люди, у которых нет даже чистой воды. Он был бы прав, но это все еще не удерживает меня от разочарования.
