Мать твою, я же совсем забыл, что обещал Одноглазому ПОСМОТРЕТЬ на крыс. И ладно бы, если только Одноглазому, а то ведь и Старику тоже. Поймав меня в коридоре и придирчиво изучив ступню, он строго-настрого приказал ПОСМОТРЕТЬ и утром доложить.
Срочно отбросив все мысли о Марице, крысах, Одноглазом и прочих гнусностях, я закрыл глаза, расслабился… и тут ворвалась она!
Не знаю даже, как вам и передать то, что произошло потом. Это надо было видеть, слышать, чувствовать, нюхать и трогать. Она была как… Как Музыка, вот. Как ветер музыки и танцев, что обрушился на меня неукротимым Зовом, запахом, движением и чередой ярких образов.
Я вскочил ей навстречу, но она одним прыжком пересекла нору, толкнула меня обратно на лежанку и прыгнула сверху…
Как кто? Марица, конечно. Я разве не сказал?
О-о-о… Ничего себе… Как же тебе не стыдно то, а?
А если такой впечатлительный, то нечего и ходить на рассказки.
Ну, ладно, ладно. Не смейтесь над пацаном. Он же не виноват, что молодой и горячий, а я такой рассказчик классный. Все. Поржали и хватит. Продолжаю.
Что тут началось! Песня, концерт, симфония. Марица была как тысяча мелодий, звуков, па…
Послушайте, выведите все-таки этого маньяка, а то он совсем стыд потерял.
Я уже начал тихонько подвывать в такт ее движениям, когда она вдруг остановилась, крепко прижала меня к лежанке и зашептала в глаза:
— Уйдем со мной в Империю Страсти. Уйдем добровольно, сами и навсегда. Хочешь?
Еще бы я не хотел!
— Хочу.
Она сладострастно улыбнулась мне и изменилась лицом. Не то, чтобы глаза там выпучила от удивления или челюсть отвесила, нет. Она изменилась лицом. Глаза ее превратились в узкие щелки, нос укоротился и слегка расплылся, кожа пожелтела, а зубы расширились и вылезли изо рта. Она положила свои острые пальцы мне на горло и проскрипела:
— Я сжи-и-и-ма-а-а-ю.
И сжала! Сразу же в двух местах.
Одновременно в голове и внизу живота грохнуло по взрыву и волны наслаждения устремились друг к другу по спине. Диковинные птицы Куросовы расправили надо мной свои крылья и я полетел вниз. Да, да, представьте себе — вниз! Вот так прямо с лежанкой и куда-то вниз!
— Ну, Скок! Ну, ты даешь! Ну, ничего себе!
Я медленно открыл глаза…
У входа в нору, привалившись к стене, потрясенно таращился на меня Одноглазый. Он вылупил свой единственный глаз и трясся, указывая в мою сторону оттопыренным перстом.
А это так палец по умному называется.
Я перевел взгляд на Марицу и обмер. Маленькая симпатичная бука, глядя мне прямо в глаза, смущенно облизнулась и спрыгнула вниз.
