Жлобские хроники - Владимир Анатольевич Назыров

Крысогуб

Рассказка о Скоке и Сестре

Ну что, расселись?

А сосучку, жевачку все принесли?

Тогда тихо там, я начинаю.

Утро того дурацкого дня, когда Катунок сбежал от своих бабушки с дедушкой, оставив стариков умирать с голоду, началось вполне прозаично. Деду захотелось пожрать и бабка…

О чем, о чем я вчера обещал рассказать?

О крови, любви и насилии? Хм… А просто о крови и насилии уже не хочется? Вам еще и любовь подавай. Ну надо же… Впрочем, у кого сосучка тот и заказывает рассказку. Слушайте!

Что интересно, тот дурацкий день начался с чудесного доброго утра. Не знаю что на меня нашло, но, проснувшись, я вместо того чтобы позавтракать и продолжить свои изыскания поперся на скалы. Мне вдруг захотелось полюбоваться красотами Долины. Потянуло, так сказать, прикоснуться к прекрасному. С чего бы? Открывшиеся виды неожиданно тронули сердце, я не выдержал и как мальчишка скатился с горы, ухнув в густые травы. Вдоволь навалявшись и налюбовавшись чистотой неба, пинками поднял себя и, предвкушая работу, вернулся в пещеру. Еще вчера вечером я почувствовал, что невероятно близок к завершению самого главного труда своей жизни, но не решился провести опыт на тяжелую голову. В таком опасном деле, как некромантия, требуются исключительные свежесть и ясность мысли. Время суток не имеет значения: день, ночь — все это предрассудки.

Я сунул руку под упокоище дабы достать кристалл, но к своему удивлению не обнаружил его. Вот так сюрприз! Не взирая на боль в пояснице, результат лежания на сырой земле, мне пришлось опуститься на пол и залезть под упокоище с головой. Ничего нет. Воровства я, конечно, не подозревал. Разве кто-нибудь осмелится посетить мою нору? Старческая рассеянность и слабая память — вот имена моих основных врагов.

Кряхтя и стеная я взобрался на лежанку, умостил свое немощное тело и стал колдовать. Вызванные мной Духи Наследий резво бросились прочь по следам памяти и через пару вздохов благоговейно сообщили где кристалл. Старый дурак! Еще вчера я сунул его запазуху, желая напитать силой своего сердца и забыл. А теперь приходится вновь спускаться на равнину и брести в травы, дабы поднять его, мое сокровище, результат многолетних трудов.

Я почуял неладное едва только подошел к крайним скалам. Сердце мое екнуло, дрожь пробежала по спине, и я, не совладав с накатившей слабостью, тяжело оперся на стену. Горе опоздавшим, проигравший плачет!