Томас. Вот уже четырнадцать дней, как я не претендую на персональное обслуживание.
Миссис Эйнджел. Чем вы занимаетесь, мистер Чаттертон, я не имею возможности проследить, да и не желаю этого знать.
Томас. Я работал, работал день и ночь — писал. К счастью, постояльцы, которые спят здесь днем, не имеют привычки храпеть. Они лежат на кроватях, как деревянные чушки.
Миссис Эйнджел. Если обрывки бумаги, которые валяются всюду, считать результатом вашей деятельности, то вы сказали правду.
Томас. Комическую оперу, предстоящая премьера которой вселяет в меня большие надежды, пока даже не репетируют. Хотя музыка к ней готова. Струнные, флейты, рожки, гобои, кларнеты, фаготы, клавесин —
Миссис Эйнджел. Мы верим вам, что это исправит ситуацию; мы же не изверги…
Миссис Эйнджел. Почему вы не остались в доме Уолмсли? Там вам было бы легче проявлять терпение.
Томас. Вспомните, миссис Эйнджел: 21 июня умер от апоплексического удара Уильям Бекфорд, лорд-мэр. Нас с ним многое связывало. Общие политические задачи… Мое перо всегда было готово ему служить. И тут нашим совместным планам пришел конец. Узнав о его смерти, я закричал. Моя кузина, миссис Баланс, стала свидетельницей некрасивой сцены — случившейся со мной истерики. Когда я успокоился, она, не подумав, принялась в очередной раз меня убеждать: я, дескать, должен найти себе нормальную гражданскую должность… то бишь предать свой талант. Она говорила и говорила, не слушая моих возражений. А ведь стоило ей проявить хоть немного чуткости, и я вспомнил бы о других — поэтических — замыслах. Но в той ситуации хотелось прежде всего освободиться от ее мелочного надзора, стряхнуть с себя тягостную опеку, обрести свободу.
Миссис Эйнджел. Какие же у вас виды на будущее?
Томас. Прошу вас, миссис Эйнджел, не тревожьтесь о квартплате. В ближайшее время мое положение изменится к лучшему. Свою писательскую сноровку я направил к другим целям. Две новые комические оперы уже в работе —
Миссис Эйнджел. Мистер Чаттертон… Мы ведь сейчас разговариваем вполне откровенно… Вы возбуждаете наше сострадание. Наш дом ценит вас как приятного человека. Я предлагаю вам отужинать вместе со мной, чтобы вы наконец наелись досыта. Мы могли бы потом в приятной обстановке устранить вашу задолженность нам.
Томас. Мадам Эйнджел… Я не могу… Не смею…
Миссис Эйнджел. Чего вы не можете? Чего не смеете? Отужинать со мной? Приятно провести время? И вам не стыдно такое говорить? Или прежде вы не навещали меня на моей половине? Или — до умопомрачения втрескались в эту куклу, неумелую первогодку?
