Внезапная волна дикой суматохи — водовороты; всплывающие и погружающиеся папоротникообразные листья водорослей, ощущение глухих ударов — и так же резко все прекращается… Найл была хорошо знакома с этими признаками смертельной схватки. Таковая только что и произошла буквально в нескольких метрах от нее, но сейчас все было уже кончено. Найл двинулась вперед: ружье наготове, настороженный взгляд. В глубину медленно погружалась темная, дымчатая издали завеса, и сквозь нее оседало что-то объемистое, слегка задевая переплетающиеся между собой водоросли. Голова Парагуана была почти полностью отделена от коренастого туловища. Из глубоких ран хлестала кровь. Типичная работа выдры.
Свитинг вернулась сверху. Вместе они затащили громоздкое тело в заросли, ухватившись за лямки его обмундирования. К широкой спине было прикреплено реактивное снаряжение в парагуанском варианте. Найл мельком оглядела устройство и отказалась от мысли им воспользоваться. Чтобы приспособиться к нему, ей бы потребовалось больше времени, чем на то, чтобы добраться обратно до плавучего леса. Крупное резиноподобное тело оставили застрявшим в самом центре зарослей. Когда они отплывали прочь, первый из травяных скилтов, этих санитаров моря, уже принюхивался к нему, подплыв с другой стороны.
В наушниках раздавался свист, который становился все пронзительнее. Найл остановила Свитинг на краю зарослей, где растения лохмотьями свисали вниз. Вот еще две массивные фигуры быстро приближались по открытой воде. Они двигались поверху, углубляясь в воду по косой. За каждым тянулся хвост реактивного выхлопа. В руках у обоих были парагуанские ружья. Возможно, они обнаружили следы короткой схватки и теперь искали погибшего товарища.
В общем, Найл их заметила, когда они находились уже в десятке метров. Парагуаны уже повернулись к ней и уставились водянистыми полукруглыми глазами. По такой близкой мишени трудно было промахнуться из универсального ружья. Промаха и не последовало.
* * *
Находиться в непосредственной близости от гнездовья морских хавалов было занятием не для слабонервных. Из-за стен плавучего леса доносились чудовищный грохот и плеск. Это взрослые кестеры покидали насиженные места, обрушиваясь всем телом в дыру, вырубленную их мощными копьевидными клювами в настиле из корней, который образовывал нижнее основание леса. Вскоре они возвращались, держа в клювах чуть ли не по целой тонне искромсанных скилтов. Каждое такое подношение приветствовалось ревом гигантских птенчиков.
