– Итак, Мона, я на сто процентов готов прислушаться к любым предложениям, которые у тебя имеются.
Долю секунды он пребывал в сладком предвкушении, что сейчас все вернется на прежние рельсы. Сейчас она возьмет все свои слова обратно и сдастся, за что ее ждет вознаграждение в виде небольшого, но весьма ценного шелкового мешочка.
Она как-то неловко улыбнулась и кивнула. Но, вместо того чтобы пойти ему навстречу, когда каждый обещает другому разбиться в лепешку и направить все усилия на развитие отношений и обеспечение необходимой, как воздух, спонтанности, ухватилась за предоставленную ей возможность и обратила его слова против него же.
– Ладно, Карл, спасибо. В таком случае мое предложение заключается в том, чтобы отныне каждый из нас сосредоточился на своей собственной жизни.
Эта фраза как будто пробила его тараном. Напрочь отняв у него самосознание и чувство реальности. В этот момент ему показалось, что он не знаком с женщиной, сидевшей напротив.
И шелковый мешочек так и остался у него в кармане.
Было слишком поздно.
* * *
Затем наступило утро, и Карлу потребовалось бесконечно много времени, чтобы вновь почувствовать себя самим собой. Каким образом он вообще отыскал дорогу через город, только богам ведомо. Красные задние фонари машин и воспоминание о глазах Моны в тот момент, когда она вышвырнула его из своей жизни, – это было единственным, что он осознавал.
Мёрк разгреб груды бумаг на столе, тем самым обеспечив себе комфортное пространство, чтобы задрать ноги и возобновить неудавшийся ночной сон, которого в значительной мере требовали как тело, так и душа. Однако в то самое мгновение, когда он устроился поудобнее, перед ним в полном снаряжении предстала Роза и закричала что-то про объявление, которое показала ему накануне.
Как будто ему хотелось думать о чем-то, имеющем отношение ко вчерашнему дню…
Карл попытался вдохнуть жизнь в свои мозговые извилины – все-таки он, как-никак, находился на работе, – но мысли не желали сворачивать с орбиты, вращавшейся вокруг Моны. Испытанный шок оставил ему всего три часа беспокойного сна. Даже невероятный прогресс, продемонстрированный во вторник Харди, отступил на задний план.
– Привет, Карл. – Смуглая рука протягивала им с Розой чашечки размером не больше наперстка, от субстанции цвета коричневой глины исходила совершенно не характерная для кофе вонь.
– Я точно не знаю, – сказал Мёрк, заглядывая в чашку, когда Ассад заверил его в том, что, насколько ему известно, пока еще от цикорного кофе никто не умер и что вообще-то он оказывает чудесное действие. Карл вспомнил, что так всегда говорила его бабушка.
