Она взяла его за руку и сжала сильнее, чем он ожидал. Ей явно непросто было сделать этот шаг; возможно, она предпочла бы передать инициативу ему. Но Карл лишь улыбался. Пусть она сама ответит на свой вопрос, и тогда он вытащит заветный мешочек.
Ответ последовал незамедлительно, без какого бы то ни было рвения и пыла.
– Боюсь, что, скорее всего, особо ничего не изменится. Мне кажется, мы исчерпаем все общие темы. И прекрасный секс, который случается у нас время от времени, очень быстро станет более редким, разве нет? Карл, в последнее время ты как-то отстранился от наших отношений, да и от самого себя, и, возможно, не так уж неплохо, что все это происходит именно сейчас. Ты забываешь о наших договоренностях, твои мысли часто находятся в каком-то другом месте, когда мы проводим время в обществе моей дочки и моего внука. Ты больше не видишь во мне то, что видел прежде, и не смотришь в глаза ситуации, в которой оказался сам. Вопреки нашему договору, ты бросил терапию. Мне не хватает развития, Карл, причем уже давно. Да-да, уже слишком давно, если хочешь знать. А потому я считаю, что нам пора прервать наши отношения.
Карл похолодел. Он очень хотел сказать что-то знаменательное и решающее, но оказался в тупике. Неужели она действительно к нему относилась таким образом? Покачав головой, он ощутил некую неясность. Мысли крутились по кругу. Слова застревали у него в горле, чего не скажешь о Моне. Она была настроена ясно и решительно. Именно за это он любил ее в иных ситуациях.
– Не понимаю, почему прошло столько времени, прежде чем мы предприняли этот разговор о будущем, ведь, в конце концов, это моя профессия, да? – продолжала она. – Но в конце концов, мы обязаны были прийти к нему, так как ни один из нас не становится моложе с течением времени, верно, Карл?
Жестом Мёрк показал ей, чтобы она на секунду остановилась. И в последующие минуты напряженно пытался объяснить, что ведь до настоящего момента все вроде шло хорошо, но что и он, естественно, размышлял на эту тему. Он мобилизовал самозащиту и обаяние, соединив их в единое целое, взвешивая каждое слово и каждую интонацию. Слишком долгие паузы могли расцениваться как равнодушие, слишком короткие – свидетельствовать о нервозном состоянии говорящего.
Боже милостивый, как он был осторожен с паузами!
В конце концов Мона, кажется, смягчилась и уступила. Призналась, что вся проблема связана с каким-то кризисом средних лет. Что ей просто было необходимо услышать все из его уст. Так что Карл даже позволил себе слегка улыбнуться в такой напряженный момент и завершил свой монолог откровением, которое непременно предполагается в любых равноправных отношениях взрослых партнеров.
