всяких вопросов. Я осмотрелась, зажгла лучину, которая тускло осветила центр дома, а
затем, поддаваясь трепетному порыву, отправилась в свою комнату.
Скудная обстановка осталась прежней. Та же постель без одной ножки, подпертая поленом
и, словно одеялом, застеленная слоем пыли. А в углу, около заколоченного оконца —
письменный столик с выцарапанными на нем надписями и стопкой книг, сложенных
накренившейся башенкой.
До встречи с ведьмой я едва читала по слогам, писала и того хуже. В крестьянском быту
ученость не была в почете — школы при храмах оканчивали обучение на счете до сотни.
Ведьма же вбивала в меня всевозможные знания, которые я вначале не признавала, но после
искренне благодарила за них.
Я пробралась к столу и, подрагивая от сводящего конечности волнения, приоткрыла вторую
книжку сверху. И точно, в её середине, на сотой странице, лежал высохший бутончик
запрятанной туда ромашки. Больше никто не открывал эти томики, не читал о принципах
заготовления крапивы. Не спал на жесткой доске без перины. Я стала последней
жительницей этой деревянной темницы.
Отвлекли меня шорохи. Кто-то распахнул дверь в комнату ведьмы.
— Что вы творите?! — взревела я. — Не трогайте ничего!
Лис послушно отложил кошачий череп на полку. На Радислава крики не подействовали; мужчина обводил пальцем непонятные символы, вычерченные у изголовья кровати.
Я хотела остановить его, но приметила алтарь у правой стены и подошла поближе.
Отшлифованный до гладкости камень выглядел чужеродным и неуместным; кто притащил
эту махину сюда и впихнул в спальню? Его во время обучения я не разглядела бы, даже если
б очень постаралась: он стоял на одной линии с щелкой. Выходит, ведьма подозревала, что я
подглядываю за ней? И отодвинула важное, позволив рассматривать остальное? Или в этом
нет связи; камень поставлен, где было удобнее?
На алтаре, кроме выписанной кровью руны и засохших ягод рябины, нашлись разбросанные
лоскуты ткани, вырезанная из дерева дудочка, медное кольцо и массивный камень. Взор
жадно разглядывал предметы. За ярко-алый гранат я зацепилась с особенной пристальностью
— он чем-то напоминал камень в браслете. Присмотрелась к запястью, но закончить нить
размышлений не успела.
По комнате пронесся вихрь. Не подняв ни единой пылинки, он сумел снести Лиса и
Радислава с ног, а меня заставить покачнуться. Устояла я лишь потому, что оперлась об
алтарь.
В темном дверном проеме показалась ссутулившаяся до горба фигурка. Серые глаза её
