— Она не успокаивается. Может, заболела?
Жерард забрал ребёнка и раскрыл одеяла.
— Жара нет. Просто есть хочет.
Он повернулся к жене. Она лежала на просторной кровати с ажурной спинкой из старого дуба и смотрела на него с плохо скрываемым презрением. Посреди взбитых перин и подушек волнами разметались её длинные тёмные волосы.
— Пилар, не покормишь? — собрав самообладание в кулак, спросил он.
— Нет! — в лицо полетела подушка — едва поймал. — Унеси это! Выбрось в подворотню, только не подноси ко мне!
Пилар была красавицей. Светлую кожу она прятала под одеждой и вуалями, чтобы сохранить её чистой от веснушек и вульгарного загара. Идеальные формы: стройные ноги, широкие бёдра, тонкая талия, высокая грудь, длинная шея. Большие зелёные глаза околдовывали. Только характер — врагу не пожелаешь. Сосватал же пройдоха Дюран жёнушку!
Жерард скорбно отвёл взгляд и передал свёрток служанке:
— Найди кормилицу, любые деньги — я заплачу.
— Вы ведь говорили, что лучше когда мать…
— Лучше, но не сейчас. Ступай! — голос сорвался.
Ребёнок завопил сильнее.
— Как хоть её звать? — не унималась служанка. Хотелось её ударить.
— Не сейчас, — отмахнулся он. — Ступай!
Она наконец-то унесла ребёнка за дверь. Жерард облегчённо выдохнул.
— Я же просил не капризничать при прислуге. Что о нас подумают? — укорил он жену.
— Это чудовище выпило из меня все соки! Почему ты его не выбросил?!
Жерард закатил глаза. Никакого терпения на женские капризы и слёзы не напасёшься!
— Это наша дочь. Тебе после родов худо. Полегчает — пожалеешь о своих словах.
— Чего жалеть-то? Это не наша дочь. Она никогда не была твоей. Думаешь, тебе за красивые глаза должность сосватали? — Пилар сухо рассмеялась. — Я ещё до свадьбы понесла, отец хотел позор скрыть.
Жерард оттянул ворот рубахи: дышать стало трудно. Выбросить бы демонова ребёнка в подворотню вместе с мамашей.
— Кто ещё знает?
— Полгорода. Полгорода над тобой смеются, рогоносец! — она зашлась хриплым хохотом.
Жерард мял в ладонях подушку, представляя, что сворачивает Пилар шею. Нет, руки надо держать чистыми.
— Хорошо. Я откланяюсь, с вашего позволения, — опустился возле кровати на колени, подложил под голову жены подушку и поцеловал в висок.
Она онемела и вытаращилась на него. Он улыбнулся и вышел. Пускай хоть сдохнет от заражения крови — он и пальцем не пошевелит.
Жерард спустился холл по широкой белой лестнице, придерживаясь за резные перила. Завтракать не хотелось, но как целитель он слишком хорошо знал потребности своего тела. Остывшую глазунью с беконом и зеленью оставили на столе в кухне. Жерард морщился от привкуса базилика и рукколы, борясь с тошнотой. Надо попросить кухарку добавлять что-нибудь менее резкое.
