Андрей кивнул:
— Конечно надеюсь, иначе смысл?
— А я — уже нет.
Он снова неправильно взялся за чашку, заглянул внутрь, брезгливо отставил ее в сторону, пожевал губами. Продолжил:
— Ну допустим, у меня сейчас идут Тевье и Лир, и там и там я гениален, это кроме шуток, ты меня знаешь. Двадцать восьмого будет премьера, кстати, могу тебе с женой… а, предлагал уже, забыл. И нафиг, пьеса хреновая, если честно. На мне одном и вытягивают, плюс Наташка, она хорошо работает, умница девка. Ну и?.. Выше себя я больше не прыгну, Андрей. В театре, про кино вообще молчу. Кстати, «Оскара» мне хрен дадут, а все остальное дали уже. Значит, надо пробовать что-то еще. Хотя бы политику, для начала. А может, я пользу принесу народу и отечеству, га? — он хитро подмигнул. — Время же, время уходит…
— Полтороцкий, — снова улыбнулся Андрей, — я тебя люблю.
— Маркович, не смущай!
Он подхватил со стола узорную салфетку и, сгребя ее в щепоть, уморительно изобразил смущенную барышню с веером; Андрей хохотал до слез, чем сфокусировал всеобщее и лишнее, пожалуй, внимание. Впрочем, он давно заметил, что две дамочки постбальзаковского возраста в дальнем углу шушукались, поглядывая в их сторону. Переглянулись, после чего одна из них решительно встала и залавировала между столиками, на ходу копаясь в сумочке:
— Сергей Владимирович… если можно… знаете, я еще студенткой… Пожалуйста, дайте автограф!
Полтороцкий посерьезнел. Не глядя на нее, аккуратно сложил вчетверо салфетку, накрыл ею пустую чашку — и только тогда соизволил чуть-чуть повернуть голову, скосил надменный взгляд и с неизмеримым достоинством уронил:
— Нет.
Тетенька вспыхнула и ретировалась, натыкаясь на стулья. Темное окно отражало в подробностях, как они с подружкой судорожно подкрашивают губки, зовут официантку, на месте расплачиваются, натягивают перчатки. На незадачливую поклонницу Полтороцкого даже в отражении жалко было смотреть.
— Зря ты так, — сказал Андрей. — Я бы дал.
— А у тебя, заметь, никто и не просил.
Он разразился совершенно мефистофельским хохотом, под который оскорбленные дамы сбежали из кафе. Андрей для проформы глянул на часы на стене: вообще-то ему давно этого не требовалось, встроенный таймер тикал у него где-то внутри, удачно маскируясь под сердце, постоянный и бесперебойный, не подводивший никогда:
— Пошли.
*
При входе в ресторан клубилась обычная толкотня. Приглашенные литераторы, предъявляя розовые бумажки, проходили внутрь, не приглашенные зорко высматривали знакомых и просачивались следом за ними: охрана и фейс-контроль на фестивальных банкетах никогда не отличались особой бдительностью. С Андреем за полминуты успели поздороваться человек пятнадцать, троих он даже и опознал, а еще с полдюжины припомнил в лицо, без имен и обстоятельств знакомства. Две хорошенькие барышни, блондинка и брюнетка, задержались рядом в недвусмысленной надежде. Андрей пошарил по карманам: розовый листок, естественно, обнаружен не был — скорее всего, вообще забыл его в отеле. Придется воспользоваться знакомством с Полтороцким.
