Свое время - Яна Юрьевна Дубинянская

— На ответ вам дается одна секунда и одно, можно два слова. Готовы?

— Да.

— Минута пошла. Ваш возраст?

— Тридцать семь.

— Профессия?

— Писатель.

— Ваше любимое блюдо?

— Грибы в сметане.

— Идеальный вид из окна?

— Море.

— Любимый цвет?

— Красный.

— Любимое занятие?

— Работать.

— Чем вас можно отвлечь от работы?

— Чем угодно.

— Ваша главная, но простительная слабость?

— Сгущенка.

— Ваша сбывшаяся детская мечта?

— Путешествия.

— Несбывшаяся?

— Полет в космос.

— Сколько лет вы состоите в браке?

— Тринадцать.

— Готовы ли простить супружескую измену?

— Не знаю.

— У вас есть дети?

— Трое.

— Чему бы вы хотели в первую очередь их научить?

— Свободе.

— Интересуетесь ли политикой?

— Да.

— Пойдете ли сами в политику, если предложат?

— Нет.

— При каких условиях вы уехали бы из страны?

— При диктатуре.

— Ради чего пожертвовали бы жизнью?

— Ради семьи.

— Что вас больше всего утомляет?

— Толпа.

— Что до сих пор вызывает детский восторг?

— Водные горки.

— Что для вас абсолютно невозможно?

— Предательство.

— Что намного сильнее вас?

— Время. 

Сначала — чистое движение, и темнота, и свист, и неизвестность, и обязательно страх! — бесконечности и внезапного конца, пространства и тупика, неизбежности и ошибки. Коридор, тоннель, труба, где пространство и время прорываются в необъятный хаос, делаясь неукротимыми и свободными до жути, до головокружения, до боли в стиснутых пальцах. Так оно каждый раз, и поделать ничего нельзя, разве что сдаться и зажмурить глаза.

Но я никогда не жмурюсь. Ради того самого момента — когда вдруг вспыхивают разноцветные огни, и разворачивается спираль Вселенной, и накатывает яркий восторг, и невозможно не закричать! Кричу я всегда, будто маленькая девочка, или преувеличенно страстная любовница, или…

Расслабляюсь. Блаженствую.

Чуть позже вспоминаю о настройках и поспешно стягиваю хронос до пределов флайсалона, выравнивая параметры по внутренней обшивке. Один раз ошиблась, установила по наружной и чуть не попала в хроноконфликт: то есть, прямо скажем, черкануло, искры были в полнеба, хорошо, парень на том флае оказался нормальный и удалось договориться. Но не вылетала я потом несколько личных месяцев, не меньше. Во всеобщем пространстве ничего нельзя пускать на самотек, нельзя доверять ни приборам, ни тем более интуиции — только предельная сосредоточенность, напряжение, концентрация и аккуратность. И в мире остается все меньше вещей, способных выманить меня туда, во всеобщее, вовне.

Но мгновенный восторг перехода. И потом — эта дивная, немыслимая красота.