Они успели, как успевали всегда, и теперь самолет набирал высоту, а внизу раскинулся город, красивый, как и любой — честное слово, я достаточно их повидал — любой город в мире, если смотреть на него отсюда, в иллюминатор, по-мальчишески ткнувшись носом в стекло. Город необходим и потому совершенен. Город — наше общее пространство, единый организм с общей циркуляцией крови и нервных импульсов, а также всего прочего, нужного для нормальной жизнедеятельности: и его собственной, и каждого конкретного человека. Город задает свои правила, свой ритм и свое время.
Попробуй встроиться, вжиться, врасти, говорил Андрей сыну, и девчонкам тоже собирался сказать, старшей уже вот-вот. И лишь когда ты овладеешь всеобщим временем — то сможешь развернуть его на себя и сделать по-настоящему своим.
Я знаю точно. У меня оно давно уже есть.
Свое время.
*
Встречу с читателями и обе автограф-сессии поставили на субботу (на ресепшне выдали конверт с личным графиком — организация на фестивале всегда была вменяемая, на вполне европейском уровне), а на сегодняшний вечер был запланирован банкет — отдельный квадратик розовой бумаги, без него, надо полагать, не пустят.
Банкеты и фуршеты в литературных кругах было принято презирать с особенной страстью, сравнимой лишь с тщательно скрываемой любовью к халяве; а ему, Андрею, нравилось. Разве оно не замечательно — вкусно поесть и пообщаться с коллегами одновременно, не тратя ни на то, ни на другое излишних ресурсов? К тому же приглашение на банкет, как ни смешно, не переставало быть наглядным способом конвертации статуса — начиная с перспективной литературной юности и по сей день. Статус в нашей возвышенной сфере вообще штука весьма и весьма относительная, доказательства чему Андрей получал каждый раз, когда кто-нибудь снова путал его фамилию с отчеством.
Хорошие отели за счет организаторов он, кстати, тоже ценил.
Войдя и осмотревшись, Андрей бросил рюкзак на дальний край широченной — что они обо мне, интересно, думают? — кровати и растянулся наискосок поверх покрывала. До банкета оставалось часа полтора пустого времени (эпитет «свободное» смешил: его время было свободно по определению), и он давал этой пустоте шанс заполниться естественным образом, как оно всегда и бывает в фестивальной жизни с ее тахикардично пульсирующим ритмом. Если нет, что маловероятно, но к лучшему, пойду погуляю, выпью кофе. У него было в этом городе, как и во всех остальных, свое любимое кафе.
