— Да, наверное, — растеряв привычную уверенность, промямлил он.
— А расскажите-ка мне о ней поподробнее…
Демон рассказал. Сдержанно, без лишних подробностей, без ночных сонных таинств, но ясно и по сути. С каждым словом лицо психолога становилось все коварнее и безумнее. Дослушав исповедь Озраэля до конца, он многозначительно изрек:
— Все ясно, вы одержимы!
— Нет, такого просто не может быть, — яростно замотал головой Озраэль. Что за бред? Это люди бывают одержимы демонами, а вот чтобы наоборот — ересь и чушь!
— Это именно такой случай! — вдохновенно пообещал психолог и притушил свет. По кабинету поползли пугающие тени. Портрет Фрейда потемнел, лицо на нем посерьезнело, появилась заломленная бровь, а круглые очки оказались сильно надвинуты на нос. — И, поверьте мне, этот случай очень-очень серьезный! Одержимость — вещь страшная. Она разрушит ваш мозг и тело, сгноит вас живьем. Чтобы сохранить себя, вы должны срочно, как можно скорее удовлетворить свою страсть.
— Если бы я знал как, — разочарованно фыркнул Озраэль. — Она меня не подпускает… — Демон хотел добавить «в жизни», но не стал, опустив в очередной раз подробности из сна.
— Я вам еще раз повторяю, — гробовым голосом прогудел психолог, — у вас сейчас вопрос жизни и смерти решается. Какие тут могут быть разговоры? Вы должны овладеть поработившей ваш разум женщиной во что бы то ни стало! Совратите ее, соблазните, поразите, купите, изнасилуйте, наконец. Иначе — смерть! Не печальтесь о красотке. Секс всегда идет женщинам на пользу, так что она еще скажет вам спасибо. Вы мужчина молодой, горячий — любую удовлетворить сумеете. А после хорошего секса недовольной останется разве что дура.
Последняя фраза Адама Иудовича прозвучала особенно мерзко и пугающе. «Он еще и мужской шовинист», — мысленно поморщился Озраэль, припоминая красивое слово, которым его самого когда-то наградила Алена. Демон с надеждой взглянул на Фрейда, но тот поспешно отвернулся, пробормотав: «А я что? Я всего лишь портрет!»
От профессора Темникова Озраэль ушел подавленным. Как ни крути, коварный человечишка-психолог был прав — ситуацию с Аленой следовало решать. Если бы это зависело от Озраэля, он приложил бы все усилия, включил бы все обаяние, стал бы самым милым парнем на земле, да только одно «но» мешало. Лишить Алену девственности он не мог даже при всем желании. Даже при ее желании.
Колеся по Икстауну, демон был задумчив и мрачен. Старая схема — подтолкнуть невинную деву в объятия другого — рождала в груди бурю болезненных, злых эмоций: ревность, досаду, безысходность. У Озраэля сердце сжималось от одной мысли, что Алена окажется в постели с кем-то, кроме него, и этот кто-то будет ласкать и целовать ее, гладить руками хрупкое тело, слушать ее стоны и шептать ее имя.
