«Как знать, может, кроме этих всплесков, у нее найдется что‑нибудь более конкретное. Факты, наблюдения. Не может быть, чтобы такая твердая уверенность базировалась на одной лишь пламенной любви. Должно быть и что‑то реальное».
Когда Гуров закончил читать дело, был уже третий час ночи.
Аккуратно собрав бумаги в папку, он разложил казенную постель на нижней полке. С удовольствием растянувшись на узком ложе, он вскоре последовал примеру своего соседа, давно уже видевшего сладкие сны.
В Покровск поезд прибыл точно по расписанию. Ровно в девять утра Гуров сошел на перрон и, выйдя на привокзальную площадь, взял такси.
— В прокуратуру! — коротко бросил он в ответ на вопросительный взгляд обернувшегося к нему водителя.
После этих слов взгляд из вопросительного моментально превратился в настороженно‑испуганный. Втянув голову в плечи, как будто зная за собой некоторые грешки, шофер завел машину и в полном молчании довез Гурова до нужного места.
— Пожалуйста, — притормозив, проговорил он.
Внутренне усмехаясь инстинктивному испугу провинциального водилы, полковник рассчитался и вошел в здание прокуратуры.
Когда он показал дежурному удостоверение и сообщил, по какому делу прибыл, то сразу отметил большое оживление. Парень в стеклянной будочке, до этого момента казавшийся пребывающим в летаргическом сне, начал активно нажимать какие‑то кнопки, куда‑то звонить и минуты через три этой лихорадочной деятельности взволнованно сообщил:
— Пройдите на третий этаж, пожалуйста. Кабинет 311. Вас там встретят.
Поднявшись в лифте и пройдя по пустынным коридорам, Гуров уже собирался вежливо постучать в дверь, на которой красовалась цифра «311», но тут она сама отворилась, как по волшебству, и в проеме появился средних лет светловолосый мужчина. Он счастливо улыбался, будто встретил долгожданного гостя, и протягивал руку для пожатия.
— Здравствуйте, здравствуйте! Мне уже звонили насчет вас. Еще вчера. Говорили, что вы приедете. Проходите, присаживайтесь, — все так же радостно улыбаясь, говорил он. — Сколько хлопот из‑за нас! Таких важных людей напрасно побеспокоили. Добилась‑таки своего эта малахольная. И до Москвы дошла.
— А вы, значит, думаете, что напрасно?
— Конечно, напрасно! Дело выеденного яйца не стоит. Все на поверхности. И мотив, и орудие.
— И преступник, — внимательно вглядываясь в своего собеседника, проговорил Гуров.
— Да, и преступник. Отпечатки на ноже — какие еще доказательства нужны? Яснее ясного. Нет же, ей все неймется.
