— Впрочем, распоряжаться доходами и расходами вашего монастыря — это отнюдь не мое дело, — заключил я, пожав плечами.
— Извините, что я так р-разгорячился, сэр, — произнес брат Эдвиг, сумевший наконец отдышаться. — Д-дело в том, что мы с б-братом Габриелем давно ведем этот спор, и всякий раз он ухитряется вывести меня из себя.
Он вновь растянул губы в улыбке, показав на удивление крепкие белые зубы. Я снисходительно кивнул и перевел взгляд на окно, за которым по-прежнему валил снег. От окна ощутимо тянуло сквозняком. Я сидел лицом к очагу, и щеки у меня пылали, но по спине пробегал холодок. Послушник, сидевший у окна, закашлялся. Голова юноши, увенчанная дурацким колпаком, была в тени, но я разглядел, что тело его под сутаной бьет крупная дрожь.
Тишину, стоявшую в трапезной, внезапно разбил хриплый раскатистый голос.
— Безумцы! О каком ремонте церкви вы говорите? Разве вы не знаете, что мир катится к своему концу? Антихрист среди нас! — Картезианец привстал со своей скамьи и вещал, воздев руки. — Тысячи лет святые обители служили Господу нашему, а теперь этому пришел конец. Вскоре мерзость запустения воцарится в святых местах! И лишь громовой хохот дьявола будет эхом отдаваться в стенах, где раньше возносились молитвы.
Голос старика перешел в пронзительный крик, исступленный взор перебегал с одного лица на другое. Монахи потупили головы, стараясь не встречаться с ним глазами. Неожиданно брат Джером потерял равновесие и неловко упал на скамью. Лицо его исказила гримаса боли.
Приор Мортимус поднялся и ударил кулаком по столу.
— Клянусь страданиями Господа нашего, это переходит все границы! Брат Джером, немедленно отправляйся в свою келью! Там ты будешь находиться! до тех пор, пока аббат не решит, как с тобой поступить. Уведите его!
Монахи, сидевшие за столом рядом с картезианцем, проворно подхватили его под мышки, поставили на ноги и вытащили прочь из трапезной. Как только дверь за ними закрылась, по комнате пронесся вздох облегчения, вырвавшийся одновременно почти у всех собравшихся. Приор Мортимус повернулся ко мне.
— Я должен вновь принести вам свои извинения от лица всей нашей братии, сэр, — громко произнес он.
Монахи встретили его слова одобрительным гулом.
— Я понимаю, что поведение брата Джерома произвело на вас удручающее впечатление. Единственным оправданием ему может служить то, что рассудок его непоправимо поврежден.
— Хотел бы я знать, кого он считает антихристом? — пожал я плечами. — Неужели мою скромную особу? Нет, вряд ли. Скорее всего, он имел в виду лорда Кромвеля или его величество короля.
