Признаюсь, я испытывал некоторое смущение и за весь вечер ничем себя не проявил. Однако отец моей госпожи дружески улыбался и погладил меня по волосам и щеке, как обычно гладят незнакомого большого зверя, проявившего послушание.
За весь вечер не было произнесено и двадцати слов. Даже после того, как Ирид принесла вина, беседа не стала звучащей.
Когда после нашего безмолвного ужина старик откланялся, мы с Ирид еще посидели немного за бокалом вина. Потом она принесла из библиотеки какой-то струнный инструмент, похожий на скрипку, и начала играть на нем быструю и страстную мелодию.
Она сыграла лишь несколько тактов, но я, к своему приятному удивлению, сразу распознал в ней настоящего музыканта. Однако должен признаться, что мне понадобилось несколько недель, чтобы разобраться во всем богатстве новой и непривычной гармонии, которой она пользовалась.
Но уже в первый вечер я почувствовал почти неисчерпаемую полноту этой музыки, составлявшей острую противоположность самой сущности этих глубоких, неспешных и скупых на слова людей.
Когда Ирид закончила играть, я взял ее руки в свои и почувствовал, что все ее тело дрожит тихой дрожью от охватившего ее возбуждения.
В этот вечер она позволила мне поцеловать ее в губы. Она уже не противилась моим поцелуям. Я обнял ее и, прижавшись щекой к ее груди, почувствовал, как сильнее забилось ее сердце, однако мой час тогда еще не настал.
На другой день при приближении вечера Ирид дала мне понять, что мы должны навестить ее отца.
Это был мой первый выход из дома на той планете. Я полагал, что Ирид намеренно ограждает меня от визитеров, желая дать мне время, чтобы я освоился в новых условиях.
Мы с ней шли по хорошей дороге мимо высоких лесных массивов и заботливо обработанных полей. По пути нам встретилось несколько домов, окруженных прекрасными садами.
Здешние растения походили на наши земные, но мне казалось, что большинство из них были пышнее, крупнее и изобильнее наших. Особенно хорошо это было видно по злаковым, колосья которых казались в два, в три, а то и в четыре раза более налитыми, чем бывают у нас. Подобно виноградным гроздьям, они клонились со своих стеблей.
Дома по большей части были сравнительно небольшие, с необычайно приятными пропорциями и были окрашены в светлые тона. Не только домов, но и людей мы встретили довольно мало.
Все они были на удивление крупными и высокими, с приятными чертами лица и уверенной благородной осанкой. Я, считавшийся на Земле едва ли не великаном, среди этих людей отнюдь не выделялся своим ростом.
