А что если – черт побери! – в доме есть и другие мужчины?
Как бы то ни было, я стал одеваться, и занятие это было не из легких, так как крой одежды в этом новом мире был для меня непривычен.
Одежда отдаленно напоминала древнегреческую, была столь же многоцветна, но сидела идеально. К тому же, на ней были карманы, что греки вряд ли делали.
Оставалось только надеть сандалии, и после нескольких неудачных попыток мне удалось и это.
Наконец я справился со своей задачей и нашел свое отражение в зеркале волне пристойным и даже эффектным.
Я вышел из комнаты и нерешительным шагом стал спускаться по лестнице на первый этаж.
Там я увидел Ирид, сидящую у окна. Сквозь ее легкие, необычайно густые волосы снова пробивалось солнце, образуя вокруг ее прекрасной головы подобие нимба.
На коленях она держала толстую книгу и была так глубоко погружена в чтение, что подняла глаза, лишь когда я уже стоял посреди комнаты. Удивительная сосредоточенность у такой юной женщины! Могло показаться, что она спит. Но это было не так.
Она с улыбкой отложила книгу, поднялась и, слегка разведя руками, сделала легкий поклон. Я ответил ей тем же.
Большая красивая собака, лежавшая у ее ног, подошла ко мне ближе, обнюхала и подняла на меня свои умные глаза. Все вокруг, казалось, о чем-то спрашивает меня. Ирид подозвала собаку короткой и звонкой кличкой и предложила мне сесть.
И тут снова возникла череда странных и безмолвных вопросов, тревожащих меня и приводивших в смущение. Иногда мне казалось, что юная женщина обладает какой-то особенной внутренней силой, превосходившей мою собственную.
Иногда она, казалось, находила во мне нечто для нее непостижимое и тогда с улыбкой слегка покачивала головой.
Я ощущал себя словно на каком-то безмолвном допросе и никак не мог понять, что все это означает.
Наконец она встала и, взяв меня за руку, подвела к маленькому, чудесно накрытому столику, который я сначала не заметил. Посуда на нем походила на нашу земную, разве что казалась более легкой, а по форме более простой и благородной.
Ирид позвонила в маленький колокольчик, дверь у лестницы сейчас же открылась, и на пороге появилась…
Я напряженно вглядывался в вошедшую женщину. Она была лишь немногим старше Ирид, рослая, прекрасно сложена, но не обладала изяществом и благородством своей хозяйки. Платье на ней было столь же простого покроя, такое же свободное и едва прикрывавшее наготу, но лишь чуть более темное. Лицо служанки не было столь прекрасным, а движения – столь спокойными, как у Ирид. Она не произнесла ни единого слова и, казалось, не замечала моего присутствия. Меня очень радовало, что Ирид, это неземное создание, могла испытывать совершенно человеческое, вполне земное чувство голода.
