— Дитер, друг мой, — обнял он капитана за плечи. — Как же я рад, что наконец-то могу тебя увидеть.
— Ну, мы же виделись в парке.
Холмс совершенно симпатично улыбнулся.
— Ты видел доктора Ватсона.
— Но ведь он выглядел точно так же, как и ты. Говорил, как и ты.
— Ночью, в парке, в состоянии возбуждения? Ты и вправду знаешь, что видел? Знаешь, о чем говоришь?
Шильке только потряс головой. Сидящий напротив человек и вправду производил ошеломляющее впечатление.
— И Крупманн схватил бы Ватсона, а не тебя?
— Ну да. И я наверняка бы умер от печали, поскольку то мой истинный друг. Впрочем, к тому же он и самый настоящий доктор.
— Медицины?
— Нет. Архитектуры.
Мужчины рассмеялись. Коллег по профессии в шайке становилось больше. Но несколько присутствующих в зале все так же наблюдало за их беседой.
— Прости мне мое замечание, — Шильке прикусил губу. — Но твое поведение, внешний вид, даже не знаю, как это выразить, не совсем соответствуют представлениям о разведчиках. Все на нас глядят. Ты не боишься?
— Ты сам ответил на свой же вопрос. А как еще я должен выглядеть? Зайти сюда в плаще, в шляпе и темных очках? Обменяться с тобой шепотом парой слов, заслоняя лицо газетой, и через секунду испариться через задний ход?
— Ну ладно… Я ляпнул глупость.
— Нет, Дитер. О тебе можно сказать разное, но со всей уверенностью не то, что бы глуп. Ты вправду походишь на Майкрофта, существо даже более умное, чем я, но лишенное энергии.
— Ну а ты, как истинный Шерлок, влил ее в меня, Мачек. Если только наш переход на «ты» по доверенности все так же действует.
— О, — удивился Холмс. — Ты даже правильно выговариваешь мое имя.
— Я немножко говорю по-польски.
— Это «немножко» в недалеком будущем тебе пригодится.
И вновь они улыбнулись друг другу.
— Мой план принимаешь? — спросил Шильке. — Ибо, как я понимаю, его основ объяснять я не должен.
— Абсолютно не должен. Помимо того, я желаю его расширить, но вначале я должен сказать кое-что о тебе.
— Обо мне?
— И ни о ком иначе.
Им подали кофе в маленьких чашечках. Уже сам аромат свидетельствовал, что если кофе у Титца можно было назвать совершенным, то для этого имелось всего одно определение. Настоящий.
— Может подать что-нибудь еще? — допытывалась официантка. — Коньяк?
Холмс улыбнулся ей так, что девушка тут же ответила ему улыбкой.
— Да нет, фройляйн, благодарим.
— Тогда, может, немного минеральной воды?
— О, замечательная идея.
Когда официантка отошла, Шильке склонился над столиком.
