Бронзоволикая баба за прилавком с картошкой, не обращая внимания на покупателей, смотрела, задумавшись, поверх их голов на облака. Тут только я обратил внимание, что рыночная площадь с трех сторон окружена плотной осадой встающих над крышами домов белоснежных облаков, сквозь которые просеивался мягкий свет, кладя на распаренные людские лица никем не замеченное нежное матовое сияние.
– Ну и какое такое важное дело нам предстоит? – спросил я Некрича, когда мы спустились в метро.
– Нужно встретиться с, по всей видимости, довольно малосимпатичными людьми. Мне не хочется этого делать в одиночку. Твое присутствие будет нелишним, я уже договорился, что придем вдвоем.
– А зачем тебе с ними встречаться?
– Хочу купить себе пистолет, – сказал Некрич таким тоном, точно речь шла о батоне хлеба. – В моем положении оружие необходимо. Он снял очки и поглядел на меня ставшими сразу беззащитными большими глазами. – Сам понимаешь.
В метро было сказочно прохладно и – особенно по сравнению с рынком – пустынно. Нарастающий с приближением поезда черный ветер из тоннеля сразу охладил покрывавший кожу пот, и по ней пробежала крупная ледяная дрожь. По кольцу мы доехали до «Комсомольской». Здесь было больше народу, но он весь стягивался, сносимый общим течением, в сторону выхода, оставляя за собой пустое пространство с расплывающимися на мраморных плитах пятнами света. Некрич осмотрелся в центре зала, где была назначена встреча.
– Та-ак, пока никого… Ну что ж, подождем…
Он задрал голову, разглядывая, приоткрыв рот, слепо блестевшие коринские мозаики на похожем на гигантский кремовый торт с цукатами потолке станции, один вид которого вызывал у меня зубную боль, всегда возникающую от переизбытка сладкого.
– Знаешь, когда я там, у Кати, один остаюсь, в ее стандартной однокомнатной, и думаю, как меня Гурий с Лепнинским повсюду разыскивают, я иногда от страха себе таким маленьким кажусь, что в обычной комнате теряюсь. Стол, шкафы, вся мебель вокруг громадной видится и незнакомой. Только и остается, что сидеть в углу и ждать, пока это пройдет… А бывает, наоборот, я чувствую, что мог бы собой целый дворец заполнить или эту станцию, например, точно она специально по моей мерке под меня строилась…
Некрич провел, убирая волосы, рукой по мокрому лбу, улыбаясь несколько растерянно, сам, похоже, ошеломленный грандиозностью своего размаха. Я без труда представил его ростом до потолка, идущим гигантскими шагами среди маленьких пассажиров, как «Большевик» Кустодиева и с такими же остекленевшими глазами, вынужденным наклонять голову то в одну, то в другую сторону, чтобы не задевать за люстры.
