– У меня сразу возникло впечатление, что это человек с двойным дном, – сказал он.
– Только с таким двойным дном, которое всегда пусто, – решил уточнить я. – И отзвук этой пустоты звучит за всем, что он говорит и делает.
Коля и Толя переглянулись между собой, и я сразу почувствовал отзвук пустоты за своими собственными словами.
– Да он точно и не человек, а микроб какой-то, – с отвращением произнес Гурий, – или вирус, заражающий все вокруг.
– Если вирус, то наподобие компьютерного, начисто стирающего память. – Мне казалось, что нужно как можно больше говорить о касающихся Некрича второстепенных вещах, чтобы не дать никому заподозрить, что еще утром он был у меня, поэтому я рассказал про его деда, белоэмигранта и организатора революционных трибуналов, и тетку, не то лемешистку, не то козловистку.
– Мне он, положим, говорил, что дед его был переводчиком в штабе казацкого атамана фон Панвица, немца по национальности. Впрочем, возможно, это был другой дед, увлекавшийся живописью, чьей кисти принадлежат дилетантские натюрморты в одной из комнат. Не суть важно, правда это или нет. – Лепнинский махнул рукой, подчеркивая свое безразличие к фактам, и замотал в еще один виток вокруг горла свисавший до пола белый шарф.
– Думается, Некрич не столько стирает память, сколько превращает ее в легенду, благодаря чему она остается живой. А детали не имеют значения. Лемешистка или козловистка, поэт или композитор-любитель – какая теперь разница? Ведь события могут либо умереть, затерявшись в архивах, либо стать легендой – одно из двух, третьего не дано. Все, чему удается пережить себя в чужой памяти, изменяется, становясь легендой о себе.
– От этого нам мало проку, – мрачно заметил Гурий. – Нужно решать, где искать Некрича, пока он еще не превратился в легенду о себе вместе с нашими деньгами.
– Вам легче вычислить, где он может быть, вы все знаете его куда лучше, чем я.
– Его невозможно вычислить, потому что он сам не знает, где будет завтра. И я не верю, что он мог умышленно провернуть эту аферу с квартирой. – В Иринином голосе мне послышалось желание защитить Некрича в ситуации, где все были против него. – Он не в состоянии ничего заранее запланировать. Точнее, планов у него всегда сколько угодно, но поступает он им вопреки.
– Ирина полагает, что Некрич является чем-то вроде марионетки, болтающейся на нитках грядущего. В его жизни ничего не происходит по его воле, все случайно. Он существует как бы в нескончаемом вещем сне. – Я покосился на Гурия, опасаясь, что показал этими словами слишком большую осведомленность об Ирине, но тот, кажется, не обратил внимания. Он наблюдал за Колей и Толей, которым наскучил наш разговор, и они развлекались тем, что укороченными движениями, чтобы не привлекать к себе внимания, демонстрировали друг другу удары и защитные блоки и были похожи на школьников, толкающихся под партой тайком от учителя.
