— Так, эм, насчет твоих идей. Они сработают для тебя и Джилли, но я не уверена, что они подойдут Максу.
— А тебе? У тебя в наличии философские оппозиции против опасных занятий?
Я дернула себя за волосы. Я должна была быть честной, хотя бы частично. Мое тело пробирала дрожь от одной мысли о секретах, что я храню от него.
— Я не большой любитель рисковать, — сказала я.
— Хм-м-м, — его голос гудел у меня в ушах, заставляя прикусить губу. — Но ты допускаешь возможность твоего становления рискованным человеком?
Мое сердце забилось быстрее.
— Я предпочитаю оставаться на земле, — я нервно прокашлялась. — Как насчет боулинга? Или мини-гольфа?
Он усмехнулся.
— Я чувствую, мы сможем договориться до зиплайнинга (прим.: спуск на канате со скалы).
Мне захотелось, чтобы он увидел, как я закатываю глаза.
— Идея с мини-гольфом может сработать, — сказал он. — Можем пойти с ними в кино после этого, — он сделал паузу. — И под этим я подразумеваю обычное кино, с сюжетом, а не документалку.
— Звучит здорово, — сказала я с облегчением.
— Тогда встретимся у Джилли в понедельник, — сказал он.
— Это свидание, — я тут же захотела забрать свои слова обратно.
— Звучит здорово, — сказал он, судя по всему, необеспокоенный моей бестактностью. — И, кстати Трина? Я прочитал папку. Полностью.
— Ты сделал это? — мой голос был шепотом.
— Ага. Хорошо, что ты дала мне копию. Видя, как твоя приняла преждевременную кончину.
— Это должно быть самые прекрасные слова, что ты говорил, Эдмундс. — я растягивала слова.
— Вот тебе еще немного оттуда же. Просто, если я не на доске почета, это не значит, что я не могу там быть.
Я не знала, что на это ответить.
— Тебе лучше не приносить с собой папку в понедельник. Дети будут напуганы.
— Роковая папка поднимается из мертвых, чтобы мучить невинных детей.
— Не настолько плохо.
— Ты же знаешь, что у нее есть индекс, верно? И оглавление?
— Ну что ж, я думаю, есть вещи и похуже.
— Назови хотя бы одну.
Я пожевывала внутреннюю сторону губы.
— Эм… то, что она не проработана досконально?
Его смех заставил меня дрожать во всех неправильных местах.
— Хорошо, я сдаюсь, детка. Ты никогда не будешь копом в деле о папочном безумии. Но тебе должны заплатить за работу, которую ты проделала ради этой штуки.
Упоминание о добавочном жаловании напомнило мне о сверхурочных от его мамы, которые я обналичила в то утро, и вырвало из флиртующей дымки, в которую я успела упасть.
Сок счастья, поливающий мою систему, испарился, заменившись чувством вины и чем-то еще. Паникой, может быть?
