– Идиотизм – мое альтер эго, – улыбаюсь я. Игра продолжается. Потом еще одна, и еще. Партии в бадминтоне короткие, редко длятся дольше десяти минут. Играют до двадцати одного, розыгрыши быстрые. За одно занятие все успевают по сотне раз «махнуться» партнерами, поиграть в самых разных комбинациях, выиграть и проиграть. Но я сегодня – не переходящее знамя, я сегодня с Сашей, и ему можно только посочувствовать. Я вижу, что со мной ему играть куда труднее, чем без меня. Он держится, не жалуется.
– Ромашка, оставайся на сетке и попробуй отбить, что сможешь. У тебя получится!
– Ага, пятьдесят раз, – ворчу я.
– Не сможешь – не беда. Не слона разыгрываем…
Я пожимаю плечами.
– Саша, вот, допустим, настал такой день, и мы с тобой разыгрываем слона. И я взялась за ум и научилась всяким смешам да подрезкам.
– Срезкам.
– Срезкам. И вот – мы с тобой выигрываем слона. Что мы с ним будем делать? – Сашка хохочет, и мы идем играть с прекрасным настроением. Вернее, не играть, а проигрывать. Со мной выиграть невозможно. Я – как тот самый слон на хвосте. Я все невероятно замедляю, усложняю и лишаю последней надежды, Сашка терпит, но я вижу по его лицу, по напряжению скул, по тому, как он пытается добежать сразу до всех точек на корте в один и тот же момент, что он устал и зол. Мне его жаль, но я ничего не могу поделать. Он сам меня сюда притащил. Волан летит надо мной, в очередной раз наши очередные противники, справедливо понимая всю мою вероятностную бесполезность, пуляют «птичку» в мою сторону – куда бы я ни отошла. Я подпрыгиваю и пытаюсь достать до волана. Промахиваюсь, кто б сомневался.
– Аут! – кричит Саша. Я оборачиваюсь. Воланчик лежит чуть за чертой. Повезло. Но наши противники, юная нимфа по имени Даша и ветеран-любитель Петр, один из тех, что с перемотанными коленями, – они не согласны. Они проигрывают нам два очка – чудеса Сашиной изворотливости и бегучести, так что теперь они готовы биться за любое очко.
– Он ударился в линию.
– Ничего подобного, аут, – качает головой Саша.
– Я точно видела, – возражает девочка Даша, нежнейшее и милейшее создание, пока дело не касается корта. Возникает одна из тех ситуаций, когда играющим приходится решать, что для них важнее – выигрыш или добрые отношения с людьми, с которыми тебе еще много и долго играть. Обычно выбор очевиден, поэтому по умолчанию ауты «назначают» те, с чьей стороны упал волан. Им виднее, они рядом. Считается, что все мы тут честные и ради лишнего очка впадать в грех не станем. В крайнем случае назначается переигровка очка. Но девочка Даша смотрит так, словно от этого очка зависит ее жизнь, а еще так, словно она готова на Библии клясться, что аута не было. Я оборачиваюсь и жду, тут не мне решать, Саше. Мог он приврать по поводу аута? Мог ли – после кучи позорных проигрышей, полученных из-за того, что играет с неуклюжей, спящей на корте Ромашкой? Еще как мог.
