– Постников, между прочим, прекрасный специалист. Очень, очень хороший специалист, не то что некоторые. Раз уж дорос до ведущего аналитика подразделения, а? – Панночка подцепила длинными красными когтями пару бумажек и сделала вид, что погружается в работу. По ее довольному лицу было ясно, что сказала она это специально, чтобы меня позлить. Впрочем, в чем-то Эльза была права. Не всем, ой не всем Витя Постников казался таким уж мерзким. С кем-то он вполне душевно обедал, смеялся над анекдотами, общался в свободное от работы время. С кем-то он был в нормальных отношениях. Но все эти люди были, во-первых, ему полезны, а во-вторых – они были мужчинами. Витя Постников был откровенным шовинистом, и за это-то его и ненавидела вся женская половина Муравейника. Определенно, за исключением Панночки.
– А вот с Игорем нужно подумать.
– Я ему звонить не стану, – прошипела я, как кошка, которую бросили в воду.
– Я знаю, – вздохнула Машка. – Будешь ходить и страдать. И слезы лить. И затопит нас тут всех к чертовой матери.
– Пятьдесят раз! – буркнула я на прощание и поплелась к себе. Совет Маши Горобец я воплотила в жизнь ровно наполовину. Я не стала звонить Апрелю, я даже начала проводить мысленный эксперимент Шрёдингера, только вместо кота я сажала туда моего благородного идальго. Он помещался туда с трудом, пришлось увеличить мысленную коробку до размера его кабинета. Он стоял там, в моем мысленном пространстве, смотрел в окно и одновременно, как и положено в мысленных экспериментах квантового толку, был влюблен в меня – и не влюблен. Пока не раскрою коробку – не узнаю, но пока коробка закрыта, я могу спокойно жить, зная, что Игорь в меня влюблен.
Такая формулировка вопроса была неожиданно успокоительной и расслабляющей, и, когда я зашла в родной коридор двадцать шестого этажа, из которого вчера ушла так скоропостижно и пропала без вести, мыслей об Апреле в голове почти не осталось. Зато мысли о темном будущем Саши меня не покидали.
– Где тебя носило? Что это за саботаж? – накинулся он на меня, оглядывая с ног до головы так, словно уже все знал. Я зажмурилась и досчитала про себя до пяти, в точности так, как сам Саша учил меня делать, если я вдруг начинала нервничать на корте. А нервничать я там начинала прямо сразу, как только на него выходила.
– Саботаж – мое второе имя, – ответила я и присоединилась к коллективу. К обеду мы переключились с карточных игр в Интернете, которые нам надоели, на веселую онлайн-игру под названием «Программист или серийный убийца». Целью игры было угадать, кто скрывается за описанием. Мы, программисты, чувствовали себя уверенно, ибо надеялись, что уж программиста мы всегда вычислим. Всем отделом, со всем старанием, а порой и с конфликтами мы определяли профиль предложенной личности с тем, чтобы отличить одного от другого. Это было весело и глупо. Куча программистов, чьи привычки, представления о жизни и ответы на самые простые вопросы оказывались более свойственны маньякам-убийцам.
