Надежда прыскает в ладошку. Ей почему-то не нравится, когда я других идиотами величаю, но сейчас – это шутка. Вроде как. С долей шутки.
– А сколько их в лепрозории содержится – тоже считать никто не будет, согласна?
Согласна, возразить нечего.
– Так получается, судя по лозунгу, все они – ученые? Да еще с удвоенной силой мысли?
Почему и нет? Дивногорск – город ученых, напоминает Надежда.
И навстречу нам, в подтверждение и назидание – двое ученых, но если честно считать – полтора. Один, без руков, без ногов, в каталке, а другой, с пустыми рукавами, его пузом толкает. Прогуливаются. Пристально смотрю на них, выискивая удвоенную силу мысли – покоя она мне не дает. А они продолжают по-своему лопотать – по-научному. И что самое удивительное – ни одного слова человеческого. Ну, почти ни одного. Не вините девочку за преувеличения.
– Берем интеграл по контуру от эль до трех, учитывая степенную функцию в основании, три пи на два с гармоникой по нечетным, – говорит в коляске.
– По четным, – возражает толкач, – две трети учитываются с разложением. Волновая функция с бесконечностями Шумана, помнишь?
– Черт, курить хочется, – переходит на человеческий колясочник. – Не подсобишь?
– Ногой? – Толкач останавливается.
Чего скрывать, мы тоже замедляем ход – очень хочется посмотреть, как они закуривать с ноги будут.
– Опять меня подожжешь, – усмехается колясочник. – Это тебе не в уме уравнения Шумана решать, здесь тренироваться надо. Вон, попроси, – в сторону Надежды кивает.
– Эй, землячка, не подсобишь ученым? – подмигивает толкач и подбородком в карман халата тычет.
Хочу ее удержать, но лучший друг всех покалеченных и угнетенных ставит портфель на землю и к ученым шагает. Достает из кармана безрукого пачку и спички, сует каждому в рот по сигарете, дает прикурить. И как они теперь разговаривать собираются?
– Благодарю, девочка, – для колясочника это не проблема, только рот смешно растягивается.
– Спасительница, – цедит сквозь зубы толкач.
– Дай ей на мороженое, Кужугет, – говорит колясочник.
– В кармане мелочь, возьми, девочка.
Но наша Надежда не такая. Берет портфель, кланяется и идет дальше. А меня дурацкая мысль гложет: почему Кужугет ее землячкой обозвал?
Небо было как поросенок – розовое с грязноватыми пятнами облаков. Поросят я никогда вживую не видела, только на картинках в учебнике. Такие гладкие, с пятачком, хвост крючком. Вылитое небо Дивногорска. Хотя в учебнике и не такое приврут. Например, о том, что небо синее или даже голубое. А оно вот такое – поросячье. Ну, разве иногда прокатится радуга от края до края, будто кто-то тряпкой пытается грязь оттереть. Облачную.
