— Но я виноват, я же организатор.
— Ерунда, заходите в вагон. Мы прекрасно обойдемся и без них.
Она, конечно, не так совершенна, как миссис Мур, но какая она искренняя и добрая! Какие они все же чудесные женщины! А так как обе они сегодня его гостьи, он почувствовал себя важным и ответственным. Конечно, очень жаль, что Филдинг опоздал, он его дорогой друг, но если бы он пришел вовремя, то Азиз оказался бы на вторых ролях, как малыш на помочах. Английские чиновники говорят: «Индийцы не способны нести ответственность», и даже Хамидулла иногда так говорит. Он докажет этим пессимистам, как они ошибаются. Улыбаясь, он всмотрелся в пейзаж, пока, правда, невидимый; в темноте угадывалось лишь движение, еще более темных теней. Потом он обратил взор на небо, где в предрассветной мгле тускнело созвездие Скорпиона. Потом он через окно пролез в вагон второго класса.
— Мохаммед Латиф, кстати, расскажи, брат, что там, в этих пещерах? Зачем мы едем их смотреть?
Бедному родственнику было не под силу ответить на этот вопрос. Он ответил, что это известно лишь богу и местным, и последние с удовольствием послужат им проводниками.
Жизнь по большей части скучна, и в ней происходит так мало того, о чем стоило бы рассказывать, что и книги, и рассказы, где ее описывают как нечто интересное, вынуждены прибегать к преувеличениям, чтобы оправдать собственное существование. Человеческий дух пребывает в забытьи, скорчившись в коконе труда и социальных обязательств, с грехом пополам различая боль и удовольствие, но в нем нет и тени того активного бодрствования, какое мы притворно выставляем на первый план. Даже в самые насыщенные дни нашей жизни есть периоды, в течение которых не происходит ровным счетом ничего, и даже когда мы восклицаем: «Как мне хорошо!» или «Я просто в ужасе!», мы ведем себя в высшей степени неискренне. На самом деле правдой было бы иное утверждение: «Насколько я вообще что-то чувствую, мне кажется, что это удовольствие (или страх)». Хорошо отрегулированный и отлаженный организм, как правило, просто молчит.
Случилось так, что у миссис Мур и мисс Квестед в течение прошедших двух недель не было ровным счетом никаких острых ощущений и сильных переживаний. С тех пор как профессор Годболи спел им свою странную песенку, они жили в коконе, и разница между ними заключалась в том, что пожилая женщина воспринимала это равнодушно и бесчувственно, а молодая же была возмущена. Адела была твердо убеждена в том, что вся жизнь есть непрерывный поток важных и интересных событий, и, если ей вдруг становилось скучно, она, не раздумывая, обвиняла в этом себя и заставляла свои губы произносить бодрые и оптимистичные фразы. Это была единственная наигранность в остальном искреннего нрава, юношеский интеллектуальный протест. Больше всего ее мучило убеждение, что раз уж совпали два события — приезд в Индию и помолвка, то это двойное торжество должно было делать возвышенным каждое мгновение.
