Он говорил серьезно и искренне. Каждый день он тяжко трудился в суде, пытаясь решить, кто из двух жуликоватых клиентов был менее жуликоват, пытаясь бесстрашно вершить правосудие, защищая слабого от менее слабого, глупого от умного — и делать все это в атмосфере лжи и неуемной лести. Сегодня утром он вынес приговор железнодорожному клерку за то, что тот брал с паломников завышенную цену за билеты, а одному пуштуну — за попытку изнасилования. Ронни не ждал за это ни благодарности, ни признательности, не говоря уже о том, что и клерк, и пуштун имели право подать апелляцию, ловко подкупить свидетелей и смягчить или отменить приговор. Однако это был долг Ронни. Но, исполняя его, он рассчитывал на сочувствие и симпатию своего народа, и, если не считать приезжих, он получал сочувствие и признание сполна. И он действительно считал, что после работы не должен думать о развлечении индийцев, а имеет полное право поиграть в теннис с равными себе или просто вытянуть ноги в шезлонге.
Да, он говорил искренне, но миссис Мур казалось, что он мог бы делать это не с такой горячностью и не с таким смаком. Как откровенно говорил Ронни о теневых сторонах своего положения! Как он уговаривал мать в том, что находится в Индии не для того, чтобы делать туземцам приятное! Какое извращенное наслаждение получал он от своих слов! Она вспомнила его школьником. Покров юношеского гуманизма слетел с него бесследно, теперь он говорил как умный, но ожесточившийся мальчик. Возможно, его слова, произнесенные иным тоном, и произвели бы на нее должное впечатление, но, слыша самодовольство, сквозившее в его голосе, видя губы, ритмично двигавшиеся под вздернутым красным носом, она совершенно непонятно почему чувствовала, что это не окончательное и не самое верное суждение об Индии. Лишь один намек на сожаление — не наигранное сожаление, но истинное, идущее от сердца, — и Британская империя стала бы совсем иной.
— Я готова с тобой поспорить, и поспорить серьезно, — произнесла она, звякнув перстнями. — Англичане находятся здесь именно для того, чтобы благодушествовать.
— Мама, как ты пришла к такому выводу? — негромко и мягко спросил Ронни, испытывая неловкость и стыд за вспышку раздражения.
— Индия — это часть мира, а Бог послал нас в мир, чтобы мы были приятны друг другу. Бог… есть… любовь. — Она умолкла, видя, как не нравится сыну этот аргумент, но затем продолжила: — Бог послал нас на землю любить соседей и выказывать это. Бог вездесущ, он находится и здесь, в Индии, и видит, как мы следуем его заповедям.
