— Это потому что ты мне небезразличен, — тихо произнесла Мария, наклонившись вперед так, что их лбы соприкоснулись. — Милый…
Она выговорила последнее слово с некоторым трудом, как иностранное. Антон поцеловал ее в висок и пошел дальше. Ее босоножки деловито защелкали за его спиной.
Ванная комната была построена с расчетом, что когда-нибудь сюда проведут воду, поэтому здесь имелся даже унитаз, великолепный в своей белоснежной бесполезности. Потемневшая, местами желтая ванна сильно отличалась от него, поскольку использовалась по назначению, а отдраить ее не доходили руки. Пластмассовая полка с пузырьками-тюбиками, круглое зеркало, похожее на иллюминатор, затасканный коврик на цементном полу. «Господи, скорей бы вырваться отсюда! — подумал Антон. — Сегодня же проберусь к отцу. Пора. Пусть какой-нибудь тарантас раздобудет. Скажу, не могу ходить».
— Давай снимем твою повязку, — предложила Мария. — Я смотрела сегодня, рана совсем зажила.
— Нет, рано, — сказал он. — Просто смени бинт и все.
«Надо будет испачкать повязку кровью, — прикинул он, забираясь в ванну с ногами. — Порежу палец или из раны сукровицы выдавлю. Я ранен и не могу идти пешком. Да, это на отца подействует. Он пригонит машину, и мы… и я уеду. Здесь не край света. Выберется как-нибудь без меня».
О том, что станет делать девушка, поливающая его из ковшика, Антон вообще не задумывался. Ее нагота приятно волновала, но не более того. Он не собирался брать Марию с собой. Делиться с ней планами — тоже.
— У меня к тебе просьба будет, — сказал он, поворачиваясь к ней.
— Какая? — Она зачерпнула ковшиком воды из ведра.
— Я хочу, чтобы ты понаблюдала за моим отцом.
— Я ведь уже два раза туда ходила, — напомнила Мария, помогая Антону смывать мыльную пену. — Там только эта женщина, незнакомая. Больше никого.
— Осторожность не помешает, — сказал он. — А вдруг за их домом слежка? И вокруг деревни обойти не мешает. — Антон принял протянутое полотенце и начал вытираться. — Посмотри, нет ли рядом машин или незнакомых людей.
— Хорошо, — согласилась Мария, меняясь с ним местами. — Помоюсь и пойду.
— Только без меня, ладно? Что-то мне нехорошо. Переусердствовал, наверное.
— Ой, прости. Это я виновата.
— Все в порядке. Я вздремну, а ты — на разведку.
— Антон… — позвала она негромко.
Он обернулся, но не раньше, чем натянул на себя трусы и спортивные штаны, выданные Марией.
— Маловаты, — посетовал он, оттянув тугую резинку.
Надежда на то, что она передумает заводить серьезный разговор, не оправдалась.
