— Не понимаю, о чем вы говорите, — заявила Филимонова. — И прошу оставить эти грязные намеки. Я не имею и никогда не имела отношения к вашим махинациям. Свидетели у вас есть? Нет у вас свидетелей. А голословные обвинения выдвигать не советую. Подам на вас за клевету.
Полковник опять задвигал кадыком, который заострился настолько, что грозил проткнуть кожу на горле. Крыть ему было нечем. Все сотрудники, которых задействовала майор Филимонова, отправились на тот свет. Вызвать их оттуда не представлялось возможным.
— Вот ты, значит, как, Раиса… — пробормотал Кудрявцев, и было неясно, чего больше в его голосе — возмущения или восхищения.
— Ну что, я иду за рапортом? — спросила Филимонова. — Если хотите, вставлю формулировку «по личным обстоятельствам». Я вам не враг. Просто я хочу уйти и не позволю меня удерживать.
— Ты пожалеешь!
Это был даже не шепот, а настоящее шипение.
— Возможно, — согласилась Филимонова. — Но я сделала свой выбор. Так как? Подпишете, товарищ полковник?
Ответом был взгляд, полный ненависти. И все же молчание Кудрявцева означало согласие.
Филимонова покинула кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.
По пути в Пеньки Раиса Филимонова остановилась на придорожном рынке, представляющем собой площадку с двумя длинными железными столами, выкрашенными когда-то в синий или зеленый цвет. Товар, разложенный на вытертых до блеска прилавках, не отличался оригинальностью или разнообразием: яблоки, маленькие кособокие арбузы, домашние яйца, испачканные для наглядности куриным пометом, баснословно дорогие початки кукурузы, желтоватые огурцы, семечки, молоко в пластиковых бутылках, картошка и прочие дары полей и огородов.
Филимонова набрала всякой всячины и сложила в багажник, где уже покоились два объемистых фирменных пакета из супермаркета. Она хотела предстать перед Егором Неделиным обстоятельной, хозяйственной особой. Он был ей нужен. Не в том смысле, в котором женщины обычно нуждаются в мужчинах. Неделин являлся единственной зацепкой, той самой ниточкой, которая могла вывести Филимонову на наркотики. Чем больше она размышляла о случившемся, тем сильнее крепла в ней уверенность, что сын Егора Неделина не стал бы сжигать грузовик вместе с ценным грузом. Хотя бы один ящик да припрятал для собственных нужд. Или два. А то и все пять.
Не кретин же он. И не идейный борец с наркоманией, иначе ни за что бы не сел за руль того фургона. Значит, деньги для него не пахнут. А люди, готовые ради денег на все, не отличаются высокой моралью и принципиальностью.
