— Товарищ полковник, — тихо произнесла Филимонова, не поднимая головы, — не кричите, пожалуйста, а то мне трудно собраться с мыслями.
— С мыслями? — злобно переспросил Кудрявцев, возвращаясь в свое кресло с непомерно высокой спинкой. — С какими мыслями, Раиса? О чем ты вообще думала ночью, утром? Почему сама не набрала номер Авдотьева? Почему никого не послала за ними? Чем была занята твоя голова? Хахаля, небось, завела… Что ж, уставом не возбраняется, но сначала дело, а потом уж тело. Здесь у нас не кабак, а серьезное учреждение, майор.
Терпеливо дождавшись конца этой тирады, Филимонова, завесив глаза косой челкой, спросила:
— Кто и как обнаружил тела наших ребят?
— Вертолетчик подсуетился, — ответил Кудрявцев, то и дело подпрыгивая на сиденье, словно оттуда периодически высовывались острые шипы. — Авдотьев ему водку выкатить обещал за наводку, вот он и побеспокоился. Подлетел, а на поляне трупы. Всего шесть штук насчитали. — Кудрявцев выложил на стол крепко стиснутые кулаки. — Трое наших, трое ихних.
— Неплохая арифметика, — машинально пробормотала Филимонова.
— Это ты называешь неплохой арифметикой? А? Я тебя спрашиваю! Хреново считаешь, Раиса. Шесть трупов минус семьдесят пять лимонов зелененьких…
— Раньше мы говорили о пятидесяти.
Она подняла на полковника глаза, сделавшиеся очень ясными и прозрачными. Побагровевший Кудрявцев несколько раз дернул кадыком, словно захлебываясь собственной слюной.
— Да какая теперь, нахрен, разница! — воскликнул он наконец. — Это я образно выразился. Хоть пятьдесят миллионов, хоть сто, хоть даже целый миллиард. Тю-тю денежки! — Кудрявцев развел руки в шутовском жесте. — А ведь мне эта операция не бесплатно обошлась. Знаешь, сколько людей задействовать пришлось? До хрена и больше! — Он хлопнул ладонью по столу. — И вот какой-то один козел все испортил. Найди мне Неделина, Раиса. — Кудрявцев упал грудью на крышку стола. — Нужно его допросить хорошенько. Может, он не все пять ящиков сжег, а? Может, что-то оставил.
Тон у полковника сделался заискивающим, как у ребенка, канючащего конфетку, но голос при этом остался прежним, мужским, хотя и срывающимся на тенорок. Филимоновой сделалось противно.
— Так сразу этого Антона Неделина не найти, — сказала она, не поднимая глаз и изображая задумчивость. — Он ведь понимает, что на него охота идет. Прячется.
Кудрявцев понизил голос:
— Ты говорила, к тебе его отец обращался. Давай через него попробуем.
