— Ты лжешь! — задрожав в гневе, страшно закричал флорентиец. — Нет такого народа!
— Есть! Уже вести доходят!
— Нет! А если явится, то путь заградят.
— Не вы ли? — захохотал безумец, не отрывая исступленного взгляда от флорентийца. Он уловил в голосе купца тревогу и, наслаждаясь порожденным смятением, вдруг побежал по дороге назад, тыча перед собой перстом и скаля зубы.
Он исчез так же внезапно, как и появился.
— Кто это? — еле переведя дух, спросил купец.
— Безумный, — неохотно отвечал монах. — Был в ордене доминиканцев, но изгнан за непотребство и живет, как зверь. Не тревожься, Джованни. Ступай в монастырь, тебя примут. И не печалься о той женщине из Киева. Да будет с ней благословение божье. Иди.
Купец поклонился и пошел к воротам, ведя коня на поводу.
Монах посмотрел ему вслед.
На террасу между тем вступила небольшая процессия. Четверо крепких слуг несли крытые носилки из орехового дерева, в которых возлежала дама. Меж сдвинутых в сторону алых занавесок виднелось ее прелестное лицо в обрамлении черных волос. Большой квадратный вырез зеленого бархатного платья открывал нежную белую грудь.
Впереди и позади носилок шли четверо скороходов в лимонных камзолах с вышитым на правом плече черным трилистником. Головы молодых людей были украшены желтыми шапочками с изумрудными перьями. Они несли двух соколов и попугая.
По знаку дамы носилки остановились.
— Благословите меня, святой отец, — сказала она монаху.
Тот нахмурился, однако направился к даме немедля. Носильщики опустили носилки на белые плиты террасы.
— Я весь внимание, прекрасная Виола.
— Я хочу, чтобы вы, падре, благословили меня. И, кроме того, мне хочется получше рассмотреть вашего юного собеседника. Скажите ему, что я не кусаюсь и что молодые люди в моем доме становятся более ловкими и обходительными. Это делает их приятными и умными кавалерами и благородном кругу. Не так ли, падре?
Тут она улыбнулась монаху, который с готовностью благословил ее. Однако почти все сказанное ею было обращено к Томазо, который, словно окаменев, не отрываясь смотрел на нее.
— Подойдите сюда, милый юноша, — продолжала она, — и скажите хотя бы слово. Мне хочется услышать, какой у вас голос.
Томазо медленно подошел к носилкам, не отрывая взгляда от лица красавицы. Виола протянула ему руку. Он схватил ее и жадно поцеловал. Виола усмехнулась:
— О, я вижу, мальчик не может вымолвить ни словечка, но чувства рвутся из него сами.
Томазо, по-прежнему ничего не говоря, смотрел на нее.
