— Та-а-ак, — протянул Иона, — значит, куда идете — знаете. А можно спросить: куда?
— Когда я к ним пристал, к Ворону и товарищам его, — твердо, просто отвечал Эмет, — они сказали, идем, рай на земле отыскать хотим. Про то и у нас, в наших краях слыхано было — есть на свете жер-уюк — счастливая земля, блаженная земля. Потому иду с ними. Хочу до такой земли дойти. Правильно я все, Ворон, сказал? — обратился он к вожаку.
Тот молча кивнул.
— Та-а-ак, — опять пропел козлиным голосом Иона. — Значит, дойти хочешь? Вместе с приятелями? И что же вы там, любезные, делать хотите? Кверху брюхом лежать, калачи крупчатые с деревьев срывать, утробу ими набивать? Ведь рай же!
Эмет по-детски улыбнулся, взглянул на Иону как-то жалостливо:
— Зачем, дедушка, за дураков нас считаешь? Я неученый, но думаю, что таких мест, где сладкие лепешки на ветках растут, нигде не найдешь, И человеку животом кверху лежать, жир растить — пользы нет. Жиреть баран умеет, человек — землю должен видеть, землю устраивать. Счастливая земля там, где человек работает и сам собирает, и всему сам хозяин.
— Эге-ге, вот оно как! — чему-то словно обрадовался Иона. — Хорошо говоришь. Лучше не надо. А все ж опять спрашивать придется. Коли такая земля есть, что ей перво-наперво делать надо, о чем заботу нести?
Сказал — и всех испытующим глазом обводить стал, бороденку свою в кулак зажал.
— Молчите? Ну, хорошо, томить не буду. Скажу. Таиться ей, земле этой радостной, надо, чтоб несмысленные да наезжие, да жадные на нее ненароком не набрели, не погубили, не нарушили.
И тут вдруг Ворон не выдержал:
— Ах, дьявол! Ах, сатана хитрый! Притворщик, узнаватель, так вот ты кто! Это ты все пытаешь — зачем идем, с чем идем! А сам ты, значит, оттуда! Вот оно как!
Иона кивнул:
— Оттуда…
Луна была большая, круглая и подымалась уже над кромкой леса, обливая светом поляну и дорогу. Дорога выходила из лесу и тянулась мимо землянки дальше туда, где стояли редкие избы. Над ними курились дымы, и в слюдяных окошечках тускло кое-где светились огоньки.
У землянки возле костра, на бревнах сидели Ворон, Томила, Степан да Эмет, перебрасывались изредка словами. Уж три дня минуло, а не совсем еще оставила этих искателей земного рая оторопь от перемены, что явилась им: после дебрей, непролазных чащоб, болот и топей, скальных осыпей и перевалов — очутиться в местах, человечьими руками ухоженных. И строения для жилья, и пашни, огневым палом отвоеванные у леса, и люди, чьим трудом все то было устроено — радовали глаз.
