— «Дворец пионеров», — прочитал Кузя. — Ничего себе дворец! Ты, Петька, хоть и старше нас всех на год, а, видно, еще не вырос из пионерского возраста.
— Долдон!
— Нет, серьезно? — спросил Андрей. — Ты что здесь нашел интересного?
— Идите сюда.
Родин провел ребят к бассейну. Там на песчаном дне, среди густых водорослей мелькали золотистые огоньки.
— Рыбки… — выдохнул Родин. — Вы только посмотрите, какая красота! Вон те, покрупнее, — золотые, а вот у самой поверхности рыбка с длинным хвостом.
— Хвост, как шлейф, развевается…
— Правильно, Игорек. Эта рыбка так и называется — вуалехвост. Очень красивая, редкая рыбка.
— Как ты сказал — прохвост? — не удержался Кузя.
— Прохвост это ты… Посмотрите, вон маленькие рыбки плавают — это живородящие, так называемые бойцовые рыбки.
— Почему их так называют? — спросил Ника.
— Потому что они очень воинственны и нападают порой на больших рыб. Бесстрашные рыбки.
— Боец должен быть бесстрашным…
— Внимание, — замахал руками Кузя. — Сейчас наш Игорек приведет подходящий пример из приключенческой литературы.
— А что, Буссенара «Капитан Сорвиголова» читали? Эх, вы!..
— Не читали, — буркнул Ника. — А как называется вон та, черная рыбка — тоже вуалехвостка?
— Нет. Это рыбка-телескоп.
Родин долго и нудно рассказывал о нравах различных рыб и основательно всем надоел, только один Игорь слушал внимательно. Кузе наскучил ихтиологический экскурс, он встал с цементной стенки бассейна и подмигнул ребятам:
— Ах, до чего же я люблю рыб!..
— И я тоже, — поддакнул Ника.
— В сметане, в масле, фаршированных, маринованных и особенно уху!
— И я тоже… — повторил Ника.
Родин обиделся. Замолчал. Потом достал из вещевого мешка кусок хлеба.
— Покормлю их. Кто теперь о них позаботится?
Родин бросал в воду крошки. Рыбки стайкой бросались к хлебу, хватали его и, плеснув хвостом, стремглав уходили в глубину. И так тихо было кругом, что ребятам казалось, что войны никакой нет, что все недавнее прошлое — тяжелый кошмарный сон, который никогда не повторится. Перестрелка прекратилась, только где-то вдали в бледном вечернем небе звенел жаворонок.
Родился новый звук. Он возник в бледнеющем вечернем окаймленном багровой полоской заката небе. Он приближался, рос, настойчиво лез в уши.
— Ложись!
Андрей толкнул Кузю, пригнул к земле Копалкина и вместе с ним плашмя распластался на траве у самой цементной стенки бассейна. Через какую-то долю секунды одиночная мина, провыв над головами, с треском плюхнулась в бассейн.
