Клуб в Ильинском — тесное бревенчатое строение — стоял у самой железнодорожной линии. Здесь показывали только кино. Андрей и его приятели до самозабвения любили смотреть кинокартины. Они действительно забывали обо всем, когда, тесно прижавшись друг к другу, сидели на ветхих скамейках и напряженно следили за приключениями любимых героев. Ну как не биться сердцу, когда на залатанном экране чапаевцы схватываются с беляками, бойцы Щорса громят немецких оккупантов и петлюровцев, а герои-балтийцы, окруженные врагами, срываются со скал в море…
Ребята знали ведущих киноактеров, собирали их фотографии, следили за успехами, печалились неудачами. Случалось, вкусы расходились: Андрею нравились Бабочкин и Симонов, создавший живой образ Петра I, Нике — Игорь Ильинский, а Лара была поклонницей Орловой и Ладыниной. Она знала о них очень много и была сама чуточку похожа на ту и на другую.
В этот субботний вечер шла картина «Светлый путь». Клуб постепенно наполнялся народом. В зале заметно потеплело, стены заблестели от капелек растаявшего инея. Легкий парок, словно облачко, плыл над головами.
Девушки что-то оживленно вполголоса обсуждали. Ника повертелся, достал «Правду» и, развернув ее, ткнул пальцем в четвертую страницу:
— Читал, Андрик? Немецкие войска высадились в Финляндии. Что думаешь?
— Я ничего не знаю.
— То есть как — не знаешь? В газете написано!
Николай удивился равнодушию приятеля. Обычно и Андрей, и Валька Бобров, и другие ребята с большим интересом следили за событиями — так повелось еще со времени итало-абиссинской войны.
Николай испытующе посмотрел на Андрея, тот не сводил с Лары восторженных глаз.
— Опять! — помрачнел Ника. — Ох, Андрюшка, Андрюшка…
В зале погасло электричество. Из прорубленных в стене окошечек хлынул сноп голубого света, зазвучала бодрая мелодия Дунаевского, и мертвый кусок полотна ожил.
…Поздно вечером возвращались домой. Крепчал мороз. Могучие сосны стыли от холода и, потрескивая под набежавшим ветерком, роняли на землю колкие узорные снежинки. Луны не было, в иссиня-черной бездонной дали ярко горели крупные звезды, блестели, переливались, мерцали.
— Какая интересная картина! — восторгалась Надя.
Нина, закутанная в теплый платок почти до самых глаз, кивнула головой, и короткое «да» вылетело из ее губ облачком пара.
— Чепуховина! — уверенно заявил Ника. — Любовь… По-моему, если любовь, значит неинтересно.
— Ну, знаешь ли! — Нина даже остановилась. — Именно тогда и интересно, когда есть любовь!
