— Как ты думаешь, у папы и мамы есть ключевые карточки? — спросил я. — Будет ужасно, если они вернутся и не смогут войти.
Вместо ответа она сказала:
— На этот раз пойду я.
— Почему?
— Моя очередь, — просто ответила она.
Я пожал плечами. Трудно возразить, если нет основательной причины. Поэтому на этот раз я остался ждать с ружьем-бластером, а Денин пошла к катеру со станнером в руке. Я видел, как она вошла внутрь. Через четыре-пять минут она вышла и прижала карточку к плите, закрыв вход. Потом стояла так с минуту спиной к нам. Похоже, она что-то пишет на двери. Потом подошла к носу катера и наклонилась. И вернулась к нам.
— Что все это значит? — спросил я.
Она улыбнулась и показала ручку.
— Катер закрыт. Карточка лежала на мамином туалетном столике. Я вынесла ее и написала на двери, где отыскать: прямо под приемником голограмм на носу катера. Никто на этой планете не сможет прочесть.
— Если агенты Федерации найдут катер, они прочтут, — сказал я.
— Нет, и они не смогут. Я подумала об этом. — Она по-прежнему улыбалась. — Помнишь зимний день, когда нельзя было из-за бури и снега выйти? Ты тогда разработал специальный алфавит для Баббы. Я его записала на языке Баббы.
— А папа и мама смогут прочесть?
— Конечно. Они поймут. Ты показал нам алфавит и объяснил, и мы поиграли им. Я его хорошо помню. Папа, похоже, ничего вообще не забывает. А мама однажды мне на нем написала записку. Так что они прочтут.
Улыбка ее исчезла, но глаза оставались мягкими.
— Ты действительно голова, братец мой. Я и не подумала бы разработать алфавит для Баббы.
— Кстати, нужно вот о чем позаботиться, — сказал я. Пора менять тему. Я чувствую себя ужасно, когда меня начинают хвалить. — Нужно уметь задавать вопросы жителям этой планеты. Значит, нужно изучить их язык.
Я поднялся на восемь миль и пролетел примерно двенадцать миль на запад, над холмами до долины, в которой живут люди.
— Проверь, есть ли в компьютере лингвистическая программа. А я пока посмотрю на местность и подумаю.
Я настроил увеличение так, что люди на земле напоминали крупных насекомых, и время от времени еще увеличивал, чтобы рассмотреть подробности. Довольно долго лесов было больше, чем полей. Среди лесов и полей извивалась главная дорога, на востоке она уходила в горы. Тут и там от нее отходили меньшие дороги, обычно они вели к большим укрепленным домам. Один из домов был даже каменный, как замки на Грунии. Рядом с каждым таким домом маленькая деревушка из двух-трех десятков домов, в основном жалких хижин и сараев, и лоскутное одеяло полей, которые, очевидно, обрабатывались людьми, жившими в этих деревушках.
