Между тем продвижение армии в сторону авангардного корпуса ещё более замедлилось. Прошедшие проливные дожди так раскиселили дороги, что войска могли преодолевать в день не более 13 вёрст. В этих условиях при нападении турок Репнин и его воины могли рассчитывать только на самих себя.
Однажды разведчики донесли: до встречи с турками осталось каких-нибудь тридцать-сорок вёрст. Репнин приказал корпусу остановиться, после чего созвал военный совет.
— Маршировать дальше в таком же порядке опасно, — сказал он собравшимся командирам. — Противник идёт навстречу нам по тому же берегу реки, что и мы, и встреча с ним может состояться уже к исходу завтрашнего дня. Принимая во внимание, что он имеет трёхкратное превосходство, с нашей стороны было бы слишком рискованно навязывать ему генеральную баталию. Тем не менее мы должны попытаться остановить его движение, а ежели удача будет на нашей стороне, то и заставить повернуть обратно.
— А какие надежды на главные силы армии? — послышался вопрос.
— Главные силы продолжают маршировать к Пруту, но в той стороне прошли сильные дожди и их движение резко замедлилось. Если разразится сражение, к его началу они не успеют.
— Выходит, нам одним придётся воевать?
— Главнокомандующий советует слишком не рисковать, постараться остановиться или замедлить движение противника угрозами нападений с фронта, флангов и тыла. Наша тактика должна сводиться к тому, чтобы выиграть время, которое необходимо для подхода главных сил нашей армии.
Обменявшись мнениями, военный совет всё же решил дать бой, сочетая оборону на фронтальной линии со стремительными нападениями лёгкого кавалерийского полка на тылы противника.
Оборонительную позицию облюбовали вскоре после военного совета. Она была удобна тем, что её правый фланг упирался в то место реки, где начинался глубокий омут, способный послужить серьёзной преградой на тот случай, если бы турки вздумали атаковать русских с противоположного берега Прута. Что до левого фланга, то здесь возвышались несколько крутых холмов, удобных для размещения на них орудийных батарей.
Противник дал о себе знать не через день, как ожидалось, а только через три дня. Как потом выяснилось, его заставил замедлить движение кавалерийский полк, посланный Репниным для отвлекающих действий в тылу. Совершив молниеносный набег на турецкий арьергард, русские конники вызвали в неприятельских колоннах такой переполох, что Абды-паша развернул свои войска из маршевого в боевой порядок и приказал рыть ретраншементы. Было похоже, что кавалеристов авангардного корпуса он принял за головной отряд главных сил русской армии.
