— Тебе верю, ты напомнишь, — ответил царь и скрылся в колымаге, запряжённой шестёркой серых в яблоках коней.
Царь Фёдор пробыл в Троице-Сергиевой лавре больше двух недель, но от хвори не избавился. Из лавры он покатил в Александрову слободу. Там, сказали государю, с времён отца его, Ивана Грозного, остались живы ворожеи, которые, по поверью, могли осиновую колоду оживить. Но и ворожеи ничем царю не помогли. Вернулся он в Москву месяца через полтора. Встречали его москвитяне многолюдно, но без торжества, головы низко склонив, страдая сердцами и душами оттого, что государь-батюшка, похоже, осиротить их надумал.
Угасал царь Фёдор медленно. Держава затаилась в ожидании исхода. Во дворце ходили на цыпочках, разговаривали шёпотом. Михаил Шеин приходил во дворец чуть свет. Никого ни о чём не спрашивал, к разговорам не прислушивался, но, хотел он того или нет, во дворце гуляло зловещее поветрие, и оно опаляло его. Оно предвещало страдания многим из тех, кто окружал царя. В Грановитой палате с утра и до вечера было множество вельмож. Одни приходили, другие уходили. Говора не было слышно, лишь шёпот шелестел над головами, словно обильно падали осенние листья.
Михаил заметил, что вельможи и священнослужители сбивались в группы родовыми кланами. Три брата, Василий, Димитрий и Иван Шуйские, не покидали дворец и Грановитую палату целыми днями. Они будто ждали миг, чтобы ухватить для себя нечто важное. Что ж, Шуйские у всех великих князей и у царей были в чести. Их всегда в числе первых ставили. И поговаривали в эти дни, что, ежели царь Фёдор преставится, то Шуйские потянутся к престолу и попытаются захватить его. Не зря Василий Шуйский повторял множество раз в застолье, что в их руки должна перейти державная корона. А причина одна: Шуйские — Рюриковичи и идут, как они заверяют, от самого великого князя Александра Невского. Вот и кружили в кремлёвских палатах князья Шуйские, чтобы корону царскую подхватить, когда будет падать с головы Фёдора Иоанновича.
Но и князья Мстиславские не хотели упустить своего. Глава этого рода князь Фёдор Мстиславский числился первым боярином на Руси той поры. Правда, это первенство пытались у него отобрать Фёдор Романов с братьями. И то сказать, он и три его брата были племянниками царицы Анастасии, первой жены Ивана Грозного. У россиян эта царица была в великой чести, и выходило, что отблеск этой чести падал на весь большой род князей Романовых.
Кружил в царских палатах в эти дни среди вельмож ещё один претендент на царский престол — дворянин Богдан Бельский. Возомнил он, что и у него есть право на русский трон. Было же время, когда он чуть не в обнимку ходил с самим государем всея Руси Иваном Грозным. Однако честь у Богдана Бельского была невысока. При царе Фёдоре его мало кто терпел за заносчивость и дерзость. Были во дворце такие вельможи, которые поговаривали, что Бельский повинен в смерти Ивана Грозного: зелья ему поднёс, от которого у государя кровь пошла из носа, ушей и даже из глаз.
