Сегодня в реакторах чернобыльского типа повторение аварии впрямую невозможно. Ведь не так было сложно убрать этот эффект обезвоживания на малой мощности. Впрочем, в Чернобыле было еще одно обстоятельство — из-за экономии топлива и денег была сделана довольно своеобразная система аварийной зашиты, которая представляла из себя, образно говоря, совмещение педали газа с педалью тормоза.
Надо отметить, что реакторы чернобыльского типа — чисто российское изобретение, которое родилось из промышленных реакторов, изготавливающих плутоний. Во всем остальном мире, за редким исключением, реакторы имеют стальной корпус, который в свою очередь помещен в герметичную оболочку. Именно с такого типа конструкциями связан, на взгляд Владимира Асмолова, второй тип аварий: «Либо прекращается подача воды в реактор, либо происходит разрыв трубопровода на выходе из реактора, и тогда вся вода вытекает из реактора. Результат этих происшествий один: температура внутри реактора повышается, активная зона расплавляется и стекает вниз».
А что будет происходить позже, когда вещество при температуре 2700—2800 градусов попадет на дно реактора? Ответ на этот вопрос российские ученые начали искать еще в 1989 году, когда организовали крупномасштабный проект «Расплав».
Поведение расплава в корпусе реактора в то время было практически не исследовано, и считалось, что, учитывая уровень температур и химическую агрессивность этого вещества, проведение экспериментов невозможно.
В 1991 году к российским физикам присоединились американские, а когда через несколько лет стало ясно, что и их денег не хватает для исследований, ученые обратились к международному сообществу, и с 1994 года в проекте «Расплав» участвуют уже пятнадцать стран.
Такие большие ресурсы задействованы, конечно, не зря. Дело в том, что в рамках одной программы одновременно идет работа над несколькими проектами — ведь проблемы, над которыми сейчас работают ученые, возникли впервые. «По сути дела, нам пришлось создавать заново отдельные технологии, новые материалы»,— говорит один из участников проекта Николай Павлович Киселев.
Для измерения температуры расплава после нагрева ее электрическим током ученым пришлось создавать уникальные термометры, которые работали при 2700—2800 градусов Цельсия. Однако выяснилось, что графит, на котором устанавливался индуктор, может соседствовать с расплавленной массой всего секунды. Поэтому ученые подобрали комбинацию пластин из вольфрама, тантала и графита, которая служит протектором и нагревателем и может держать начинку около десяти часов.
