— Приписка? — повторила она.
— Да, прочтите ее, — сказал герцог, — письмо у вас в руках.
Нанон пыталась улыбнуться, но сама чувствовала, что эта демонстрация своего спокойствия ей не удастся. Она удовольствовалась тем, что начала читать довольно твердым голосом:
«В моих руках письмо мадемуазель де Лартиг к господину де Канолю; в этом письме свидание назначено сегодня вечером. Я отдам письмо в обмен на чистый бланк герцога с его подписью, если герцогу угодно будет передать мне его через человека, который должен быть один в лодке, на Дордони, против деревни Сен-Мишель-ла-Ривьер, в шесть часов вечера».
— И вы имели неосторожность?.. — начала Нанон.
— Все написанное вашей рукой так дорого мне, прекрасная дама, что я готов очень дорого заплатить за одно ваше письмо.
— Поручать такую миссию какому-нибудь доверенному!.. Ах, герцог!
— Такие тайны узнаются лично, мадам, я так и сделал. Я сам отправился на Дордонь.
— Так мое письмо у вас?
— Вот оно.
Нанон быстро напрягла свою память, стараясь вспомнить текст письма, но никак не могла, потому что совершенно растерялась.
Она была принуждена взять собственное свое письмо и прочесть его; в нем было только три строчки: Нанон в одну секунду пробежала их глазами и с невыразимой радостью увидела, что письмо не окончательно ее компрометирует.
— Читайте вслух, — сказал герцог, — я так же, как и вы, забыл содержание письма.
На этот раз Нанон нашла в себе силы улыбнуться, чего не смогла сделать ранее, и, повинуясь приказанию герцога, прочла:
«Я ужинаю в восемь часов. Будете ли Вы свободны? Я свободна. Будьте аккуратны, любезный Каноль, и не бойтесь за нашу тайну».
— Вот это, кажется, довольно ясно! — вскричал д’Эпернон, побледнев от бешенства.
«Это спасает меня», — подумала Нанон.
— Ага, — продолжал герцог, — у вас с господином де Канолем есть тайны!
Нанон понимала, что минута нерешительности может погубить ее. Притом она успела уже обдумать весь план, всю идею, внушенную ей анонимным письмом.
— Да, правда, — сказала она, пристально глядя на герцога, — у меня есть тайна с этим дворянином.
— А, вы признаетесь! — воскликнул герцог.
— Поневоле признаешься, когда от вас ничего нельзя скрыть.
— О, — прошептал герцог сквозь зубы.
— Да, я ждала господина де Каноля, — спокойно продолжала Нанон.
— Вы ждали его?
— Ждала.
— И смеете в этом признаваться?..
— Смею. Знаете ли вы, однако, кто такой господин де Каноль?
— Хвастун, которого я жестоко накажу за его дерзость.
