— Итак, вы остались без головного убора?
— А что, в Париже я шляпы не достану, черт побери? Куплю шляпу еще красивее и украшу бриллиантом в два раза крупнее.
Офицер едва заметно пожал плечами. Но движение это от гасконца не ускользнуло.
— В чем дело? — сказал он.
— У вас есть пропуск? — спросил офицер.
— Конечно есть, и даже не один.
— Одного хватит, если он в порядке.
— Я не ошибаюсь — да нет, черт побери, не ошибаюсь, — я ведь имею удовольствие беседовать с господином де Луаньяком?
— Вполне возможно, сударь, — сухо ответил офицер, отнюдь не пришедший в восторг оттого, что его узнали.
— С господином де Луаньяком, моим земляком?
— Не стану отрицать.
— С моим кузеном!
— Ладно, давайте пропуск.
— Вот он.
Гасконец вытащил из перчатки половинку карточки.
— Идите за мной, — сказал Луаньяк, не взглянув на карточку, — вы и ваши спутники, если с вами кто-нибудь есть. Сейчас мы проверим пропуска.
И он занял место у самых ворот.
Гасконец последовал за ним.
Еще пятеро потянулись за гасконцем.
На первом была великолепная кираса такой изумительной работы, что казалось, будто она вышла из рук самого Бенвенуто Челлини. Однако фасон кирасы уже несколько вышел из моды, и потому эта роскошь вызвала не столько восторг, сколько насмешку. Правда, все другие части костюма владельца кирасы отнюдь не соответствовали почти царскому ее великолепию.
Второй спутник гасконца шел в сопровождении толстого седоватого слуги: тощий и загорелый, он напоминал Дон Кихота, как и слуга его мог сойти за Санчо Пансу.
У третьего на руках был десятимесячный младенец; за ним, уцепившись за его кожаный пояс, шла женщина, а за ее юбку держались еще два малыша — один четырех, другой пяти лет.
Четвертый хромал и казался словно привязанным к своей длинной шпаге.
Наконец, замыкал шествие красивый молодой человек верхом на вороном коне, покрытом пылью, но явно породистом.
По сравнению с прочими всадник казался настоящим королем.
Вынужденный двигаться достаточно медленно, чтобы не опережать своих спутников, и, может быть, внутренне даже радуясь тому, что он находится на некотором отдалении от них, этот молодой человек на мгновение задержался в образовавшейся толпе.
В тот же миг он почувствовал, как кто-то тронул его за ножны шпаги, и тотчас обернулся.
Оказалось, что таким образом пытался привлечь к себе его внимание черноволосый юноша в перчатках, с горящим взглядом, невысокий, гибкий, изящный.
— Что вам угодно? — спросил всадник.
— Сударь, позвольте просить вас об одном одолжении.
