— Да нет, вполне тепло, — отвечал тот.
И Дорис было бы тепло, подумал Харви, носи она хоть что-нибудь под платьем. Но она, увы, этого не делает. Будь то зима, или лето, она надевает только платье, чулки да лакированные туфли на высоких каблуках.
— Сейчас питье будет готово. Вам то же самое, м-р Ламберт?
— Да. Послушайте, Харв, называйте меня просто Кэл. Знаете как-то неудобно пить виски и пользоваться гостеприимством человека, называющего тебя «м-р Ламберт». — Он с улыбкой посмотрел на Дорис. — Почему бы вам обоим не называть меня Кэл? Пусть будет Кэл, Харв и Дорис, о'кей?
Дорис, как всегда, небрежно перекинув ногу на ногу сказала:
— Чудненько.
— Черт подери, я не сторонник всяких там условностей, когда один человек должен говорить другому «мистер» или «сэр» и все такое только потому, что тот другой является его боссом. Вы согласны со мной, Дорис?
— Согласна, — Дорис посмотрела на мужа. — Ты никогда не принесешь нам стаканы, если собираешься вот так торчать здесь.
Харви повернулся, толкнул ногой дверь кухни и подождал, пока она захлопнется. Тут же он услышал приглушенный скрип диванной пружины, сдавленный смешок Дорис, затем все смолкло. Он подошел к столу, на котором стояли виски и содовая.
Часы над раковиной показывали двадцать минут десятого. Харви должен был являться к себе на службу к двенадцати часам ночи. Начиная с этого времени и вплоть до завтрака в четыре часа утра, ему практически совершенно нечего было делать, кроме как время от времени поглядывать на шкалы и счетчики панели управления у себя в комнате на нижнем этаже пластмассовой фабрики Кэла Ламберта, находящейся как раз в этой части города. Он не любил свою работу, но она давала ему время для занятий и зарплату, достаточно высокую для неквалифицированного работника. Вряд ли где-нибудь еще он смог бы получать такую зарплату. Он подумал о своем уютном теплом уголке на фабрике и стопке технических журналов на столе.
Да, может быть сегодняшняя ночь и будет той самой ночью, и это, наконец произойдет.
Смешивая выпивку, он тихо напевал про себя. Потом взял оба стакана, подошел к окну и посмотрел на дом Кэла Ламберта, отделенный от его дома участком земли. Ламберт, холостяк, въехал сюда всего три недели назад; до этого огромный дом пустовал почти полгода. В этом районе были только два дома, потому что большинство предпочитало жить либо в Леардсвилле, где находилась фабрика Ламберта, либо непосредственно загородом. Харви довольно долго изучал темные очертания дома и вошел в гостиную.
