Пес сел на дорожку и сделал акробатический этюд, почесав за ухом действующей задней ногой.
— А с какой стати вы его Трехой называете? У него же четыре лапы.
— Четвертая теперь фиктивная, будет болтаться для красоты.
— А может...
— Нет, не может! — твердо сказал Василий. — Я в таких вопросах специалист: мне много раз руки-ноги ломали и я сам по пьяни ломал. Знаю, что говорю.
Я устало прикрыла глаза. От этих слов повеяло мраком, страшной, пещерной жизнью. В который раз подумала, что животных намного приятнее любить, чем людей.
— Красивый у тебя перстень, — вдруг жестко произнес Василий.
Снова взор его нехорошо, по-вороньи блеснул из-под бровей. Я хотела пискнуть, что это бижутерия, но вместо этого гордо расправила плечи и, бесстрашно глядя в глаза, подтвердила:
— Красивый. Если помните, я люблю красивые вещи, сумки например.
— Настоящий?
— Старинной работы.
— Вижу, что настоящий, я в камушках тоже разбираюсь.
— Надеюсь, вы не забыли, что я спасла вам жизнь? — с вызовом сказала я.
Он усмехнулся:
— Еще не забыл, только у людей память короткая, так что не светись, мать, и не вводи во искушение, как сказано в Евангелии. Не я, так другой — это тебе в назидание. Здесь много любопытных. А теперь иди по этой дорожке и никуда не сворачивай...
Он зашел за дерево и исчез. Треха кинулся следом, а я повесила пакет на тополиный сук и с достоинством пошла восвояси.
Глава 8
Кажется, я открыла глаза ранним утром, а возможно, это был поздний вечер: в комнате царил полумрак и было очень тихо. Нежный голубой свет лился из окон и превращал мою спальню в волшебный венчик крокуса, внутри которого была я...
Я встала, удивилась легкости своего тела и выскользнула на улицу. Вокруг все было так же, как вчера, и вместе с тем по-другому. Внезапно я поняла, что это сон — от этой мысли захватило дух, стало весело и страшно, как будто я неслась вниз по американской горке.
Вот и вход на кладбище, хотя ворота были другие: стандартную решетку заменили изысканные кованые завитушки, цветы и загогулины, словно это был вход в чью-то усадьбу, а не в мир скорби. Секунду я колебалась: туда ли пришла? Однако стоило легко коснуться — и ворота плавно распались на две половинки, приглашая проследовать внутрь. Я поняла, что меня ждут, и бесстрашно вошла.
За оградой начались сплошные сюрпризы. Исчез гневный ангел с изуродованным лицом, который встречал меня зимой. Теперь навстречу летело, едва касаясь мраморной сферы, прекрасное создание в струящихся по ветру каменных одеждах. Изящную голову украшали тугие локоны и лилии, крылья сверкали на солнце. «Ты прекрасен!» — сказала я ангелу и пошла дальше.
