- Тогда и жить незачем, - очень спокойно ответила Глаша, только щеки у нее побледнели.
- Жизнь-то при чем?.. - растерянно пробормотал Степан.
Глаша побледнела еще больше и сказала очень звонким голосом:
- Если человек любовь с повидлом равняет, - значит, ничего высокого у него в жизни нет. И жить такому человеку незачем. Лучше умереть.
Все притихли и посматривали то на Глашу, то на Степана.
Он сидел на ящике, глядел в пол и чувствовал, как жаром наливаются у него щеки, лоб, уши, шея. И сидеть стало неудобно. Так бывает, когда затекут ноги. Он потер шею ладонью и повертел головой. Сказал бы он ей!.. А что бы он сказал? О таком вслух не говорят. Это она, шалая, при всех ляпнула! Ну, сболтнул про повидлу эту... И про масло подсолнечное зря... Что же, он должен собрать народ и орать: "Ах, люблю тебя до гроба!"? И одной-то никогда не скажет: язык не повернется. И чего говорить? Слепая она, что ли? Степан поднял голову и увидел Глашины глаза. Она смотрела на него так, как будто Степана здесь не было. Он даже подвинулся на своем ящике, чтобы оказаться напротив. Должна была она его видеть, не могла не увидеть - вот же он, рядом! - но глаза ее смотрели мимо него. И делала она это не нарочно, не для того, чтобы показать, как она сердита, а просто не видела. Не хотела видеть. Не было сейчас никакого Степана, и все!
Так они и сидели, молчаливые и задумчивые, когда в гараж вошел Алексей. Он медленно подошел к заваленному бумажками столу, стоящему под лестницей, и опустился на табурет.
- Ну что, Леша? - подошла к нему Настя.
Алексей ничего не ответил, провел ладонью по лицу, как после сна, и спросил:
- Закурить нет?
- Держи, - протянул ему недокуренную самокрутку Санька.
Алексей сделал несколько затяжек и погасил самокрутку о стол.
- Горькая какая-то махорка...
- Может, хлеба хочешь? - предложила Настя.
- А есть? - поднял голову Алексей.
- Немного. - Настя протянула ему ломоть хлеба.
Алексей разломил его пополам, одну половину взял себе, другую отдал Насте и, отламывая хлеб маленькими кусочками, принялся устало жевать.
- Ты чего такой, Леша? - подсела к нему Настя.
- Дружка своего встретил... - медленно пережевывая хлеб, ответил Алексей. - С передовой только.
- Ну? - подошел поближе Санька.
- Остановили беляков, а вот надолго ли... Прут, сволочи! - Алексей даже поморщился, как от боли. - А тут еще контра опять зашевелилась... Я в Чека насчет запасных частей ходил.
- Чека-то при чем? - не понял Степан.
