Старичок в знак согласия приложил руку к груди и быстро, совершенно беззвучно, пошел по длинному, темноватому коридору.
«Бог знает, какие дебри», — брезгливо подумала Марта, и ей опять почудилась озорная улыбка мужа: меня журила, а сама помогаешь, меня журила, а сама…
Впрочем, комната оказалась светленькой, довольно чистой: у левой стены деревянная, должно быть скрипучая, кровать, рукомойник, печка; справа — два стула, соломенное кресло с потугами на грацию; небольшой стол посредине; комод в углу; на одной стене зеркало с флюсом, на другой портрет женщины в одних чулках.
Франц с надеждой посмотрел на Марту, она указала зонтиком на правую пустоватую стену и каким-то деревянным голосом спросила, не глядя на старичка:
— Почему вы убрали кушетку, тут очевидно что-то раньше стояло.
— Кушетку просидели, она в починке, — глухо сказал старичок и склонил голову набок.
— Вы ее потом поставите, — заметила Марта и, подняв глаза, включила на миг электричество. Старичок тоже поднял глаза.
— Так, — сказала Марта и опять протянула зонтик: — Постельное белье есть?
— Постельное белье? — удивленно переспросил старичок; потом, склонив голову на другой бок, поджал губы и, подумав, ответил: — да, белье найдется.
— А как насчет услуг, уборки?
Старичок ткнул себя пальцем в грудь.
— Все — я, — сказал он, — все — я. Только я.
Марта подошла к окну, посмотрела на улицу, потом прошлась обратно.
— Сколько же вы хотите? — спросила она равнодушно.
— Пятьдесят пять, — бодро ответил старичок.
— Это как, — с электричеством, с утренним кофе?
— Господин служит? — поинтересовался старичок, кивнув в сторону Франца.
— Да, — поспешно сказал Франц.
Пятьдесят пять за все, — сказал старичок.
— Это дорого, — сказала Марта.
— Это недорого, — сказал старичок.
— Это чрезвычайно дорого, — сказала Марта.
Старичок улыбнулся.
— Ну что ж, — вздохнула Марта и повернулась к двери.
Франц почувствовал, что комната вот-вот сейчас навсегда уплывет. Он помял шляпу, стараясь поймать взгляд Марты.
— Пятьдесят пять, — задумчиво повторил старичок.
— Пятьдесят, — сказала Марта.
Старичок открыл рот и снова плотно закрыл его.
— Хорошо, — сказал он наконец, — но только, чтобы тушить не позже одиннадцати.
— Конечно, — вмешался Франц, — конечно… Я это вполне понимаю…
— Вы когда хотите въехать? — спросил старичок.
— Сегодня, сейчас, — сказал Франц, — вот только привезу чемодан из гостиницы.
— Маленький задаток? — предложил старичок с тонкой улыбочкой.
Улыбалась как будто и вся комната. Она была уже не чужая. Когда Франц опять вышел на улицу, у него в сознании осталась от нее неостывшая впадина, которую она выдавила в ворохе мелких впечатлений. Марта, прощаясь с ним на углу, увидела благодарный блеск за его круглыми стеклами. И потом, направляясь в фотографический магазин отдать дюжины две еще не прозревших тирольских снимков, она с законным торжеством вспоминала разговор.
